Улица Степанова

Тульские PRяники продолжают публикацию глав из книги Сергея Гусева, посвященной тульским улицам.  Автор любезно предоставил нам еще две главы своего замечательного, на наш взгляд, исследования. На этот раз мы публикуем главу о тульском большевике и  председателе  горсовета Сергее Ивановиче Степанове.

Улица Степанова сейчас почти вся застроена современными домами и лишь в самом начале ее сохранились  дома, которые  еще помнят начало ХХ века. О Сергее Степанове напоминает только мемориальная доска, которая установлена на отремонтированном здании клуба «Серп и Молот», кстати, одном из классических  образцов советской конструктивистской  архитектуры.

Нам пока не удалось найти фотографию Сергея Степанова, поэтому мы будет благодарны, если кто-нибудь из наших читателей найдет ее и пришлет нам в качестве иллюстраций к главе книги Сергея Гусева.     

Альбом: Степанова

Альбом: Степанова

  ул. Степанова

Сергей Степанов

Прежнее название улицы Степанова – Логачевская. Здесь в 1879 году родился и жил до 1903 года один из руководителей тульской организации большевиков Николай Немцов, в 1905 году – член исполкома Петербургского совета рабочих депутатов, а в 1918 – председатель тульского горсовета и заместитель председателя тульского губисполкома. Здесь же стоял аккуратный деревянный двухэтажный домик, где обитал еще один видный деятель большевистской партии Георгий Марко, по отцу – из богородицких крестьян, по матери – интеллигент немецких кровей. Красивая фамилия – от матери, которая со своим мужем жила гражданским браком, что, кстати, для тех времен было не такой уж редкостью, как нам сейчас кажется. Считается, что уже с 1904 года в его доме располагались и нелегальная типография, и библиотека с запрещенной литературой, и даже оружие хранилось. Ну а с боевого 1917-го, с момента, когда Георгий Афанасьевич выгружал из тульского арсенала оружие восставшим москвичам, он постоянно на виду – секретарь Чулковского райкома партии, депутат трех созывов тульского горсовета.

Сама же улица названа сейчас по имени другого большевика – Сергея Ивановича Степанова, делегата второго, лондонского, съезда РСДРП. На этот съезд от Тулы было избрано двое – Степанов и младший брат Ленина Дмитрий Ульянов. «Уехал из Тулы в декабре в Москву или Санкт-Петербург. Роста среднего, светлорусый, имеет окладистую бородку с рыжеватым оттенком», – значилось в циркуляре о розыске. Хотя бородки-то как раз никакой и не было – в целях конспирации он единственный раз в жизни ее сбрил. Будет, правда, еще один, когда Степанов вновь решит остаться без бороды, но об этом позже.

В Лондоне Сергей Иванович имел беседу с будущим руководителем государства – Лениным. «Т. Степанов со съезда вернулся благополучно и сделал на нашем партсобрании доклад и зачитал резолюцию В.И. Ленина, которую мы усвоили, окрепли духом и начали продолжать начатое дело. Дмитрий Ильич к нам не вернулся, видимо куда-то уехал, и увидеть его больше не удалось», – вспоминал позже один из большевистских деятелей Тулы Макар Сенченко. На том съезде Степанов был среди голосовавших за большевиков-ленинцев. А как могло быть по другому, если он и прибыл на съезд вместе с братом Ленина. Хотя, по воспоминаниям, например, Михаила Салтыкова, «до 1906 года, в сущности говоря, в тульской организации подразделений на большевиков и меньшевиков не существовало. Разногласия, конечно, по некоторым вопросам были, но они не имели острого характера».

Сам же Степанов позже стал уклонистом, примкнув в 1917, после возвращения из иркутской ссылки, к объединенным интернационалистам. В партию Ленина – Троцкого он вернулся лишь в 1919 году, и ему, как любимому, но блудному сыну, даже был восстановлен партийный стаж с 1895 года.
«Действовавшая в Туле и ранее социал-демократическая организация под руководством так называемого тульского комитета РСДРП к 1903 году настолько сплотилась, что была признана участницей II съезда партии, состоявшегося в том году за границей. Представляли ее делегаты под конспиративными кличками Браун и Торц», – отмечалось в одном из полицейских рапортов после того, как в 1904 году был арестован почти весь состав комитета РСДРП, включая и Степанова. Браун – это Степанов. Дмитрий Ульянов – Торц, точнее Герц – кличка, по всей видимости, на слух передавалась кем-то из осведомителей, которому было все равно – что Герц, что Торц.

Степанов должен был ехать делегатом и на третий съезд партии, но так и не смог перейти границу, и вернулся домой. А на пятый съезд, кстати, от Тулы вообще был делегирован лидер меньшевиков М. Федоров.

Родился же Степанов в 1876 году, трудиться начал с тринадцати лет – сначала учеником по позолотному делу, потом поступил учеником токаря на оружейный завод. Проявил себя и как незаурядный организатор. Правда, как писал А. Фролов, «Сергей Иванович Степанов был очень образованный человек, но говорить не умел. Как ораторы все они были слабоваты, и всех их забивал Федоров».

Николай Рождественский вспоминал, как по заданию Степанова делал фотокопии с портретов народовольцев Желябова, Перовской, Фигнер, с картины французского художника Делакруа «Свобода на баррикадах». Полученные открытки за небольшую сумму распродавались сочувствующей интеллигенции и рабочим. Например, приход за первую половину 1903 года составил 485 рублей – вдвое больше, чем в 1902-м.

Степанов – один из членов боевой дружины, принявшей участие в столкновениях 1905 года, и вообще довольно деятельный член партии, за что неоднократно арестовывался. В 1915 году был сослан в Иркутскую губернию, где его и застала Февральская революция.

В 1920 году его назначают директором патронного завода, и это стало первой ступенькой в стремительной административной карьере Сергея Ивановича. В 1920 году газета «Правда» объявила конкурс на звание лучшего красного директора. Несколько писем пришло и с тульского патронного завода от рабочих. В одном коллективном письме о Степанове была такая строчка: «Жизнь его – это пример честной, трудовой доли рабочего». И его действительно очень любили и уважали на заводе.

На современный взгляд удивительно, но улица имени Степанова появилась в Туле еще в то время, когда он даже не занимал высшие городские должности – в 1922 году, но, правда, уже был лучшим красным директором Российской республики, победив на том самом конкурсе газеты «Правда». А вот для того времени в этом не было ничего удивительного. Ведь и до революции, и в первые советские годы многие улицы носили имена живших на них людей (та же Логаческая, или Вересаева, которая появилась в 1926 году).

В 1925 году Сергей Степанов становится председателем тульского горсовета, а потом и губисполкома. За это время он успел сделать немало доброго для туляков. По его инициативе открывались детские сады, ясли, школы, многое делалось для улучшения быта горожан. При нем в 1927 году был пущен, наконец, трамвай в городе – заветная мечта еще с дореволюционных времен, вступил в строй новый водопровод, построили фабрику-кухню, реконструировались старые заводы и шахты.

Случилось в его семье в те годы еще одно событие, многое говорящее о Степанове-человеке. А то ведь все партии, партии, большевики-меньшевики… У них с женой было пятеро детей, но одна девочка умерла совсем маленькой, сын Леонид – уже подростком, от костного туберкулеза. А зимой 1920 года в дом к Сергею Ивановичу пришла совсем маленькая девчушка – ее звали Маша Волосевич, было ей тогда около десяти лет.

Прежде чем попасть в Тулу она совершила долгое и безрадостное путешествие по России. Их семья бежала от войны из Белоруссии. Ехали долго – через Башкирию, Татарстан… Отца уже не было – он погиб на германской войне, а в дороге умерла, заболев, мать. Четырнадцатилетний брат ушел добровольцем в Красную армию, и тоже канул без вести. Где-то оставили и старшую сестру Евдокию. Так они оказались одни – Маша и совсем маленькая Настя, в 1920-м ей было всего восемь. В Тулу их отправили в детский дом, к нам тогда присылали много детей-сирот. Еще в октябре 1917-го был даже эвакуирован из Петрограда Приют трудолюбия для девочек. Малая в дороге заболела, ее отправили в больницу, и надежд на выздоровление было мало. И тут кто-то из детдомовских знакомых посоветовал пойти к «доброму человеку», который руководит патронным заводом. А тогда, несмотря на жестокое время, часто были случаи, чтобы детей-сирот брали в семьи советских чиновников. Конечно, все они среди маленьких бездомных передавались из уст в уста, обрастая самыми невероятными подробностями.

Побродив по зимнему городу, Маша нашла тот самый фурштат – так еще со времен бельгийского общества, владевшего патронным заводом, именовался директорский дом, стоявший рядом с проходными. Встретила ее жена Степанова – Настасья Ивановна.
Маша решила схитрить.

– Я к вам пришла устраиваться на работу.
– Да куда тебе работать? – удивилась Настасья Ивановна.
Тут на разговор вышел Сергей Иванович.
– Оставайся у нас, – говорит он.
– Не могу. У меня сестренка, больная тифом.
Супруги переглянулись.
И все-таки он сказал те слова, которые так ждала девочка.
– А мы и сестренку возьмем.

Снарядили лошадь, поехали за сестрой. Маша осталась дома с Настасьей Ивановной, а больную сестру врачи выдали только под расписку.
Пришел заводской доктор, посмотрел девочек. Потом отвел директора в сторонку.
– Напрасно вы это сделали, не жильцы они. Да и сами еще тифом заразитесь.
Но что сделано, то сделано.

А девочки выжили. Поили их козьим молоком – семья тогда держала козу, но главное, наверное, в исключительной семейной атмосфере, которая была у Степановых, она оказалась лучше любого лекарства.

Так в доме появились сестры Маша и Настя. Жили под фамилией Степановы, хотя официально так и не были удочерены. Когда Сергей Иванович уехал на работу в Москву, они остались в Туле. Старшая, Маша, в 1928 году вступила в партию, поступила на работу на почту. Но в 1938-м получила десять лет лагерей – за сотрудничество с агентом какой-то из иностранных разведок, окопавшимся на почте, уехала на Север обмывать рыбу на консервном заводе. Правда, вернувшись домой, была потом реабилитирована, даже восстановлена в партии, и дальнейшая жизнь проходила уже без потрясений.
А Сергей Иванович в 1930 году получил повышение в Москву, став заместителем председателя Мособлисполкома, а позже председателем московского областного суда. Жизнь его закончилась трагически, он умер, получив смертельные травмы в автокатастрофе.

Фраза «погиб в автокатастрофе», да еще в 1935 году, да старый большевик, да высокий руководитель, да вскоре после убийства Кирова, звучит более чем подозрительно. Однако биограф Степанова, тульский журналист Сергей Львович Щеглов уверен, что все происшедшее – чистая случайность, хотя, конечно, авария вызвала немало пересудов. Даже сам Степанов, находясь на больничной койке, считал ее терактом.

В то утро, 19 июля 1935 года водитель лимузина, в котором ехала семья Сергея Ивановича, неосмотрительно пошел на Хорошевском шоссе обгонять впереди идущий автобус. На переднем сиденье автомобиля был сам Степанов, державший на коленях пятилетнего внука Володю. Сзади сидели жена, сын Борис и дочь Вера с сыном Сережей. Водитель лимузина не сумел вовремя сориентироваться на трассе, выскочил на встречную полосу и попал под удар мчавшегося лоб в лоб грузовика.

Лимузин отбросило на обочину, водитель то ли успел выскочить, то ли сам вылетел после столкновения и не пострадал, а семья Степановых осталась внутри. Маленькие дети отделались синяками и легкими ранами. У Бориса – перелом тазовых костей. Настасья Ивановна получила тяжелые ушибы, перелом седалищной кости. Вера – сильный ушиб позвоночника. После этого столкновения она ходила уже с трудом, и в августе 1941 в эвакуации последствия полученных травм сказались и она умерла.

У Сергея Ивановича было сотрясение мозга, сломаны несколько ребер, осколки которых ранили правое легкое. Его состояние ухудшалось с каждым днем, мучила высокая температура. В один из дней он даже попросил сбрить ему бороду – слишком жарко. Правда, потом, с грустной улыбкой признался:
– Бороду и усы сбрил, а стало хуже.

14 августа 1935 года он умер.

В журнале «Советская юстиция» написали потом: «Погибший от нелепого случая Сергей Иванович Степанов был ярким образцом того, каким должен быть судья-большевик».