Уважаемый Владимир Владимирович!
Уважаемые коллеги!
Прошла, наконец, череда праздников, и мы имеем возможность обсудить не только как выполнены установки президента России о повышении действенности прокурорского надзора, сформулировать приоритеты и задачи на перспективу. Убеждён, что сегодня, в присутствии руководства страны, коллег из смежных ведомств, представителей ведущих средств массовой информации — самое время обсудить, применительно к нашей работе, ряд принципиальных моментов российской действительности.
Ведь многие тенденции, противоречия и болячки общественного развития рельефно видны как раз через призму деятельности прокуратуры. Она своим влиянием проникает во все клеточки социального организма. А этот организм серьёзно болен. И причины болезни искать давно пора в области сознания.
«Если у общества утрачено понятие греха и стыда, то порядок в нём может поддерживать только полицейский». Однако когда каждый день приносит очередное сообщение о мздоимце-чиновнике или «оборотне в погонах», наступает логический итог. Сам «полицейский» не может не быть прямым порождением общества, утратившего понятие греха и совести. Со всей беспощадностью нам является не только итог нравственного падения и духовного оскудения человека и общества, но и осознание, что без духовно-нравственного оздоровления нации у России нет будущего ни в экономическом, ни в правовом, ни в любом другом смысле.
Проблема не только и не столько в изъянах государственной системы, в несовершенных законах и нечестных чиновниках. Это не только и не столько болезненный выход из хаоса и разрушений начала 90-х годов. Десятилетие «реформ» продемонстрировало глубокое заблуждение либералов постсоветской формации. Они уповали на всесилие «правильных» экономических доктрин, идеальных общественных институтов, на чудодейственную силу рыночных механизмов, которые, якобы, сами по себе стимулируют в каждом и в обществе в целом энергию к созиданию. Мыслилось, что в условиях долгожданной свободы эта чудодейственная сила приведёт к расцвету каждого и всех. Но свобода, лишённая нравственных ограничений, выведенная за рамки добра и зла, логично обернулась рабством плоти и гордыни, торжеством самых низменных инстинктов. Русский обыватель и российский интеллигент оказались одинаково падки на искушение.
«Реформаторы» не осознавали, что восстановление безусловного права человека на собственность и возрождение предпринимательской свободы нельзя вырывать из системы ценностей, в которой богатство есть результат созидательного труда, а труд — это долг перед людьми. В своей горькой прокурорской практике мы сталкиваемся с одной и той же ситуацией. Как только в человеке исчезает духовность, как только её съедает своекорыстие, спекулятивное отношение к миру, он становится на путь преступления.
Правовое государство неосуществимо, если не будет понятия «неблагородный поступок», который оценивается мерой добра и зла. Если исчезнет подлинный источник нравственности и морали — представление о грехе. Давно известно: честный человек останавливается гораздо раньше, чем вступает в силу закон, а благородный человек — ещё раньше.
Самая разветвлённая правовая и карательная система не сможет удержать человека от преступления, если он готов преступить нравственный закон. Жалкой предстаёт судьба государства, в котором законопослушание диктуется одним лишь страхом перед уголовным наказанием.
Россия в последние годы вырвалась из оков общественной лжи. С гласностью явилась правда. На пороге — честность и искренность отношений. Мы, прямо скажем, в страданиях вынашиваем национальную идею. Верю, что одной из её составляющих будет высокая духовность нашего общества. И здесь надо полностью использовать наш арсенал воздействия на общество.
1. Оценивая итоги ушедшего года, следует отметить, что для большинства прокуратур главное состояло в том, чтобы проверки исполнения законов, расследование уголовных дел, участие в судах стали максимально эффективными. Цифры хотя и скучная материя, но без них не обойтись. За год через руки прокуроров и следователей прошло свыше 3 млн. дел и материалов. Следственным аппаратом окончено расследование около 118 тыс. уголовных дел, в том числе — 27 тыс. — об убийствах, более 7 тыс. — о коррупции и взятках. Выявлено 1 млн. 616 тыс. различных нарушений законодательства и 199 тыс. незаконных нормативных актов. В интересах общества и государства предъявлено 153 тыс. исков на миллиардные суммы. К ответственности привлечены почти 108 тыс. нарушителей закона.
Словом, прокурорам есть что сказать российскому обществу. Подробный доклад о работе направлен президенту России и Федеральному Собранию.
А сейчас позвольте доложить о наиболее актуальных направлениях нашей деятельности, которые зеркально отражают злободневные социально-экономические реалии.
2. На первое место нужно поставить защиту прав граждан, заботу о простых жителях городов и сёл, особенно слабо защищённых.
Есть такое рассуждение: странный, ненатуральный народ эти старики. Они не родятся, а только умирают. Но всё равно не переводятся. Тот, кто рассуждает подобным образом, забывает, что со временем сам пополнит их ряды. Говорю это отнюдь не для морали. А для того, чтобы прокуроры никого не давали в обиду.
Во многих регионах идут акции протеста, связанные с заменой льгот на денежную компенсацию. Люди перекрывают дороги, блокируют административные здания. Отчасти это происходит потому, что местные власти не хотят слушать людей, не принимают мер к исполнению положений закона. Стращают людей правоохранительными органами. Нельзя допустить, чтобы закон о замене льгот обернулся для граждан унизительным хождением по инстанциям.
Не менее важно обеспечить права граждан в жилищно-коммунальном секторе. Рынок потребительских услуг здесь формируется, не особенно сообразуясь с требованиями закона. Граждане вынуждены обращаться с жалобами на несоблюдение элементарных прав: отсутствие тепла, воды, необходимого ремонта. В некоторых регионах жителям каждый год приходится приспосабливаться к жизни, а по сути выживать.
Реагируя на такие нарушения, прокуроры внесли почти 5 тысяч представлений, трём тысячам виновным объявили предостережение, свыше тысячи их привлекли к административной ответственности. Наиболее активно в этой сфере поработали прокуроры в Камчатской, Иркутской, Нижегородской, Мурманской, Волгоградской областях, Красноярском крае. Во многих случаях прокурорское вмешательство позволило изменить положение, а людям — получить тепло, воду и свет.
Там, где нарушения носили уголовно наказуемый характер, расследованы уголовные дела. Их в субъектах Федерации оказалось 73.
Безусловно, не прокуратура должна ремонтировать теплотрассы, завозить топливо, контролировать работу коммунальных служб. Но через представления, иски и уголовные дела она должна заставлять должностных лиц выполнять возложенные на них обязанности. Не оглядываясь на высокое положение или социальный статус. Я имею в виду, прежде всего, губернаторов, мэров, глав администрации. Это их святая обязанность заботиться о населении.
Иногда приходится слышать, что для наведения порядка в коммунальном секторе у прокуроров мало возможностей. Сразу скажу — подобные рассуждения лишь подтверждают известное правило: кто хочет — делает, кто не хочет — ищет причину.
Возьмите Красноярский край. Там прокуроры обращаются в суд с заявлениями о признании бездействия коммунальщиков незаконным. К примеру, в Сухобузумском районе местная птицефабрика провалила подготовку к зиме. В результате под угрозой оказалось теплоснабжение домов и социальных объектов целого посёлка. Представление, а вслед за ним — предостережение не помогли. Зато, когда по иску прокурора суд вынес решение о признании незаконным бездействия руководителей птицефабрики и установил срок завершения ремонта котельной, тепло в дома пришло точно в назначенное судом время.
Основательно добавляют напряжения в обществе нарушения, связанные с невыплатой зарплаты. Задолженность бюджетникам разных уровней, по данным Федеральной службы госстатистики, составляет 1,3 млрд. рублей, а внебюджетных организаций — в 13 раз больше. Реальная задолженность, думаю, ещё выше. Далеко не все организации, особенно среднего и малого бизнеса, официально сообщают о размерах задолженности. Часто из-за боязни потерять работу люди вынуждены трудиться без соответствующего вознаграждения. Но там, где они доведены до крайности, люди устраивают пикеты, объявляют голодовки.
В восстановлении справедливости не должны быть в стороне полномочные представители президента Российской Федерации. Важно, конечно, точно описать в докладе президенту социально-экономическую обстановку в том или ином регионе округа. Но гораздо труднее, как того требует Положение о полномочном представителе, самому полпреду организовать в округе работу по реализации социальной политики государства.
Вся Россия взбудоражена сообщениями о голодовках работников уральских предприятий. Из-за длительной невыплаты зарплаты люди решились на крайнюю форму протеста. Прокуратура, вникнув в ситуацию, возбудила уголовные дела. Несколько должностных лиц арестованы. Но кто-нибудь видел, что с голодающими беседовали уважаемый губернатор Свердловской области или полномочный представитель Президента? Петр Михайлович, как мне доложили, лишь сведения собрал, да совещания провел и на том успокоился. Думаю, что у полпредов Президента прав не меньше, чем у прокуроров.
Надо признать, что в начале года многие прокуроры плохо следили за тем, что происходит в сфере оплаты труда. Вмешивались только тогда, когда ситуация, как говорится, припекла. Судебные приговоры по статье 145.1 УК имелись всего на 9 недобросовестных работодателей. Я был вынужден направить всем специальную телеграмму с требованием по каждому случаю преступного поведения работодателей возбуждать и расследовать уголовные дела. Обстановка изменилась. Если за весь 2003 год расследовалось 109 дел, то в 2004-м — в десять раз больше. Выделю прокуратуры регионов Приволжского федерального округа. Там на 1 декабря было возбуждено 355 уголовных дел: 57 — в Башкортостане, 43 — Ульяновской, 37 — Саратовской, 35 — Оренбургской, по 26 — в Чувашии и Пермской области. Более 200 дел направлено в суд, а по 130-ти уже состоялись обвинительные приговоры. Но главное, есть конкретные результаты. Задолженность людям в Оренбургской области уменьшилась на 228 млн. рублей, Ульяновской — на 128, Самарской — на 58, Пензенской — на 39, Кировской — на 29 млн. рублей.
Хочу отметить принципиальную позицию прокуратуры Республики Саха (Якутия). До недавнего времени эту прокуратуру упоминали, как правило, после слов «вместе с тем». С назначением туда нового прокурора ситуация начинает в корне меняться. Задолженность по зарплате в республике была колоссальной — 1,6 млрд. Прокуроры начали с исков. Их в интересах работников предъявлено 3,5 тыс. на 66 млн. рублей. В отношении работодателей, которые не считались с трудовым законодательством, возбудили 224 административных производства. По прокурорским документам каждый десятый был дисквалифицирован, а 250 — предостережены. Расследовано 20 уголовных дел. В итоге задолженность удалось «сбить» к 400 миллионам (1,6 млрд. и 400 млн. — почувствуйте, как говорится, разницу).
Перечень результативно сработавших прокуратур, безусловно, можно продолжать. Но хотел бы обратить ваше внимание на следующее обстоятельство. На то, что вы медленно раскачиваетесь в применении эффективных мер воздействия, которые уже опробовали коллеги.
В Чувашии для борьбы с невыплатой зарплаты такими оказались гражданско-правовые меры. За полтора года прокуроры направили в суды почти 12 тысяч заявлений. А как по отчётам обстоят дела в других регионах? Хакасия — 5 исков, Калининградская область — 4, Вологодская — 3, Читинская — 1, Бурятия — 0. А разве в этих регионах для исков нет оснований? Или те же уголовные дела. Здесь важна оперативность. А кому нужно дело, которое Корсаковская прокуратура Сахалинской области более года не может закончить? Видимо, только самому прокурору.
3. В надзоре за исполнением законов главными были не только права граждан на оплату труда и пакет услуг в коммунальном секторе. Прокуроры реагировали на другие острые вызовы социально-экономической жизни. Например, в Иркутской области из-за конфликта на двух предприятиях речного флота, которые обеспечивали «северный завоз», по реке Лена был перекрыт судовой ход. Большая вода грозила уйти, а судоходство замерло. В конфликт немедленно вмешалась прокуратура. В итоге за 6 дней удалось восстановить речную навигацию.
Или другой пример, но уже в Костромской области. Там объекты, которые входят в архитектурный ансамбль известного Ипатьевского монастыря, были переведены в собственность области. Прокуратура шесть раз «ходила» в арбитражный суд, пока эти объекты не вернулись в реестр федеральной собственности.
В центре внимания были вопросы конституционной законности. Обязанность исходить из закона и следовать закону в решениях властей с трудом пробивает себе дорогу. Незаконное нормотворчество в регионах — как многоголовая гидра. Едва ей отрубят одну голову, как тут же вырастает новая. С 2000 года опротестовано более 14,5 тыс. незаконных правовых актов органов государственной власти субъектов Федерации и почти 163 тыс. — органов местного самоуправления.
Причин, по которым пока не удаётся обеспечить единство правового пространства, множество. В определённой мере сказывается фактор интенсивного обновления федерального законодательства. Новые законы диктуют необходимость приведения региональных норм в соответствующий правовой режим. Нередко проблема упирается в то, что до сих пор не завершено разграничение компетенции между федеральным центром и субъектами Федерации. Последние на свой страх и риск принимают правовые акты, не совпадающие с федеральными законами.
Нельзя сбрасывать и амбиции региональных элит. Особенно в вопросах, связанных с регулированием финансовых потоков и материальных ресурсов. Поэтому значительное количество нарушений допускается при издании правовых актов в бюджетной и налоговой сферах, регулировании оборота алкоголя и природопользования, регламентации услуг в жилищно-коммунальном секторе, лицензирования и предпринимательства.
В пресечении незаконного нормотворчества прокурорам приходится рассчитывать, преимущественно, на себя. Органы юстиции здесь — весьма слабые помощники.
Во-первых, они не проводят экспертизу правовых актов ненормативного характера. А в этих актах множество нарушений. Они касаются распоряжения денежными средствами субъектов Федерации. Ими на хозяйствующих субъектов возлагаются несвойственные функции, устанавливаются необоснованные льготы местным чиновникам и т.д. Не «смотрят» органы юстиции за актами органов местного самоуправления. А там незаконных, — море разливанное.
Во-вторых, — иные заключения юстиции без слёз читать невозможно. Большинство их касается формы, а не правовой сути. На-пример, в Астраханской области управление юстиции посчитало незаконным правовой акт областного представительного собрания только потому, что депутаты написали «областной бюджет», а надо было: «бюджет Астраханской области». Из составленных Астраханским управлением Минюста за год 14-ти заключений только два соответствовали всем требованиям. Какие тут нужны комментарии?
С 1 января с.г. вступил в силу Федеральный закон от 22 августа 2004 года, которым в целях разграничения предметов ведения между органами государственной власти Российской Федерации и её субъектов вносятся изменения в 152 федеральных закона. А ещё 112 федеральных законов полностью либо частично прекращают своё действие. Поэтому центру и регионам в кратчайшие сроки придётся провести большой объём законотворческой работы. И здесь мы не должны упустить ситуацию из-под контроля.
Особое внимание необходимо уделить правотворчеству муниципальных образований. В этом отношении стоит отметить активную работу прокуратуры Республики Мордовия. В начале она помогла в разработке местной правовой базы. Затем потребовала вести реестр принятых нормативных актов. Часто случалось, что правовой акт отменён или изменён, а об этом никто не знает. И вновь назначенные должностные лица тиражировали правовые ошибки предшественников. Теперь реестры ведутся во всех муниципальных образованиях.
Вместе с тем застарелой болезнью остаётся отставание надзора от развития событий. Опротестовываются и оспариваются акты, которые вступили в противоречие с федеральным законодательством ещё несколько лет назад. Например, прокурором Ивановской области в марте 2004 года принесён протест на противоречащий бюджетному законодательству областной закон «О системе оплаты труда…», который был принят шесть лет назад. Аналогичные примеры по актам в сфере бюджетных отношений можно привести по Пензенской, Сахалинской областям, Дагестану, Карелии, Хакасии. В Башкортостане, Удмуртии, Рязанской и некоторых других областях по 5-7 лет действовали незаконные акты исполнительной власти, регламентирующие отношения в сфере охраны лесов и пользования лесным фондом.
Куда мы глядели все эти годы? Впрочем, лучше поздно, чем никогда.
4 . Ещё один приоритет — экологическая безопасность населения. Ежегодно прокурорами выявляется по 75-80 тыс. нарушений природоохранных законов.
Результативно работают прокуроры в Брянской, Иркутской, Пермской областях, Красноярском, Приморском краях, ряде других регионов. Но я бы выделил Волжскую природоохранную прокуратуру. И не только потому, что она выявляет треть всех нарушений.
Эта прокуратура поднимает пласты проблем, которые не решались годами. В частности, после её вмешательства бесхозные, затопленные и полузатопленные речные суда нашли собственников; на их утилизацию выделены средства, стали поднимать суда. Прокуратура предъявила более 400 исков и получила судебные решения о сносе коттеджей, бань, лодочных стоянок и других построек, которые незаконно были возведены в водоохранной зоне, а порой на самом берегу. Не говорю о скотомогильниках со спорами сибирской язвы. Прокуратура побудила, наконец, заняться обустройством захоронений больных животных. Недавно прокуратура «вышла» на новую проблему: захоронение медицинских отходов. Здесь тоже нет порядка.
Особенно тревожит то, что нет порядка в обращении с радиоактивными отходами и ядерными материалами. В Мурманской области комплексы по хранению отработанного ядерного топлива построены в 60-е годы прошлого века. Они слабо «держат», морально и физически устарели. А ведь там хранится около 17 тыс. кубометров радиоактивных отходов.
Дамокловым мечом над жителями Челябинской области висит ситуация, которую создало производственное объединение «Маяк». Сорок лет река Теча источает погибель живущим на ней сегодня и будущим поколениям. Я прошу своего заместителя в Уральском округе Золотова Юрия Михайловича вернуться к ситуации вокруг «Маяка». Если надо — возбудить уголовное дело. Но дойти до истоков, дойти до тех, кто сегодня не принимает мер к тому, чтобы предотвратить угрозу катастрофы.
5 . Уважаемые коллеги! Если вы заметили, то до сих пор не прозвучали данные, которые характеризуют динамику и структуру преступных проявлений. Я бы рад это сделать, но не могу и не стану.
Не стану потому, что как Генеральный прокурор не имею права обманывать общество, руководителей страны, президента России. Высоко оценивая принципиальную позицию министра МВД Нургалиева Рашида Гумаровича, считаю, что задача по искоренению фактов укрытия преступлений лежит не только на МВД, но и на прокуратуре, которая должна более наступательно вести работу.
Уголовная статистика, к сожалению, отражает не истинное количество совершенных преступлений, а негодную практику их регистрации.
Сегодня милиция выполняет много функций. Но главная функция — это защита людей от преступных посягательств. А в сложившейся ситуации с регистрацией получается, что она объективно покрывает преступников, помогает им избежать заслуженного наказания, потому что часть преступлений вообще не регистрируется. Нет регистрации, значит, нет преступления. Следовательно, нет и правосудия.
А что есть? Есть издевательства над законностью и правами граждан. Есть весьма лукавые цифры.
За год выявлено и поставлено на учёт преступлений, ранее известных, но не зарегистрированных, практически столько же, сколько в 2003 году. Больше всего снова в Москве и Санкт-Петербурге, Свердловской, Кемеровской, Новосибирской областях, Алтайском крае, Республике Татарстан. Счёт идёт на тысячи преступлений.
Не регистрируя и укрывая преступления, милиция по существу вводит общество в заблуждение относительно масштабов преступности. Не зная размаха болезни, не определить способа лечения. Не определить, сколько требуется людских и материальных ресурсов, которые государство должно выделить на обеспечение общественной безопасности.
Словом, милиция рубит сук, на котором сидит. А чтобы совсем не свалиться с дерева и показать хоть какие-то результаты своей деятельности, она прибегает к фальсификации многострадальной статистики.
В Омской области, например, прокуратура, проверив обоснованность выставления в Информационный центр карточек на полторы тысячи преступлений якобы экономической направленности, сняла с учёта каждое пятое. Они оказались дутыми. Столько же «дутых» преступлений значились выявленными в сфере внешнеэкономической деятельности, совершённых организованными группами. По фактам фальсификации учётных документов возбуждено и расследуется уголовное дело. Такие же факты вскрыты в Амурской, Кемеровской, Камчатской и многих других областях.
В рядах блюстителей правопорядка немало тех, кто либо ходит на грани преступления, либо давно её преступил. За 2001-2004 гг. «кривая» преступности среди работников милиции выросла в разы. Выявление этих фактов — заслуга в первую очередь министра и службы собственной безопасности. Но до знания реального положения ещё далеко.
Реальное положение очень хорошо знают и чувствуют на себе простые граждане. Это их обращения за помощью остаются без последствий. Это они видят, как стражи порядка шастают по ларькам, набивая карманы рублями да бутылками.
Говоря об этом, я отнюдь не хочу очернить всех работников милиции, бросить тень на проводимую ими работу. Кому-кому, а прокурорам хорошо известны и её масштабы, и сложность, и опасность. Это они, защищая граждан, в том числе обманутых их коллегами-фальсификаторами, каждый день идут под нож и пули. Это они каждый день рискуют своим здоровьем и жизнью.
Но в тоже время я глубоко убеждён, что меры Министерства внутренних дел, руководителей региональных подразделений для наведения порядка должны быть более действенными и, если хотите, — более суровыми. В противном случае есть риск подорвать доверие населения к власти, потерять у людей остатки авторитета и уважения.
Что такой ситуации должны противопоставить прокуроры? Ответ очевиден, — продуманную и последовательную систему надзора. Остроту и принципиальность в реагировании на нарушения закона. Пока имеются лишь «островки» такой системы.
Например, в Челябинской области. Там прокуроры делают то же самое, что и в других местах. Отличие только в том, как это делается. Они больше работают не с бумагами, а с людьми, которые пострадали от преступных посягательств. Опросы, приглашения их в прокуратуру, анкетирование и ещё многое другое применяется для выявления фактов укрытия и нарушений в действиях работников милиции.
О действенности такой работы говорит небольшой, но показательный факт. Сотрудники нашего отдела в федеральном округе проехали по 10 городам и районам Челябинской области. Изучили более 40 тысяч материалов. Выявили и дополнительно поставили на учёт всего 17 малозначительных преступлений.
А вот другой регион — Усть-Ордынский Бурятский округ. В работе его прокуратуры даже намёка нет на уральскую организацию надзора. За целый год выявлено чуть больше 30 преступлений. Между тем работники отдела в Сибирском федеральном округе за две недели выявили почти 600 укрытых от учёта преступлений. В Новосибирской области бригада Генеральной прокуратуры восстановила на учёте более 200 преступлений. Столько же преступлений выявлено в Вологодской области. Причём среди укрытых там оказались 6 умышленных убийств, немало других тяжких преступлений. Почти 400 материалов пришлось отправить на дополнительную проверку. Не думаю, что условия работы и кадры прокуроров в Вологодской области существенно разнятся, к примеру, с Челябинской областью. Разнятся организация дела и ответственность за неё.
В Еврейской автономной области вообще обнаружилась новая технология укрытия. Заявления регистрируются, возбуждаются дела, но по ним следователями милиции ничего не делается. Выборочно проверив 120 уголовных дел, в 111 не нашли ни одного следственного действия, хотя с момента возбуждения дел прошло от 2 недель до 2 — 3-х месяцев.
Когда мы думаем о выполнении своего долга, то должны быть свободны, совершенно свободны от боязни кому-то не угодить или от кого-то получить «осуждение». Понятно, что одна прокуратура не может изменить ситуацию, скажем, в экологии или в другой сфере, где действует много внешних факторов. Но на таком узком участке, как регистрация преступлений, какие нужны капитальные затраты?
Не устану повторять: прокурор района должен свой рабочий день начинать с отдела милиции. Сейчас у каждого прокурора по два, а то и по три заместителя. Пусть сядут рядом с дежурным в отделении и своими глазами посмотрят, куда деваются заявления граждан, как здесь обращаются с людьми. И действуют, вплоть до уголовного преследования нарушителей.
К уголовной ответственности за преступления при регистрации заявлений и сообщений привлечено более 480 работников милиции. (Это в полтора раза больше, чем в 2001 году). Никто не ориентирует на оценку только по количеству уголовных дел. Дело — это свидетельство того, что мы контролируем процесс, который ушёл в прошлое. А пора научиться работать на упреждение.
Но, тем не менее, уголовных дел должно быть ровно столько, сколько фактов должностного подлога, фальсификации материалов и других нарушений было совершено. Только так можно навести порядок.
Конечно, критики в адрес милиции много. Свою лепту вношу не до кучи, а пытаюсь понять, где упускается главное звено. Мне думается, что в функциях участкового. Большой русский писатель как-то пропел подлинный гимн российскому полицейскому. И не просто полицейскому, а околоточному надзирателю. Разговор шёл о том, кто важен для России. Университетский профессор, губернатор, министр? «Пустое! Полицейский — вот кто важен! Он знает вора, шулера, человека сомнительного поведения. Вся наша тревожная и практическая жизнь, тайная и преступная, ужасная и святая находится в поле зрения этого державного человека службы». Чем, скажите, не портрет, не функция современного Анискина, идеального участкового из известного произведения? Да, должны быть у нас образцовые милиционеры. Раз уж есть профессора, губернаторы, министры.
При этом, коллеги, прошу не забывать и о собственном доме. В июле я приводил примеры безобразного отношения к разрешению материалов в прокуратурах Амурской области. К сожалению, они оказались не единственными. Вот какую практику проверки сообщений об обнаружении трупов граждан мы увидели в Санкт-Петербурге. Прокуроры и следователи районных прокуратур на места происшествий выезжали не во всех случаях. Даже тогда, когда сообщалось об очевидных признаках насильственной смерти. Осмотр кое-как проводился работниками милиции. Специалисты судебной медицины к осмотру не привлекались. По многим фактам сразу отказывалось в возбуждении уголовного дела. Никого при этом не смущало отсутствие в материалах акта судебно-медицинского исследования трупа.
В городском бюро судебно-медицинской экспертизы выяснилось, что за 2003-2004 годы экспертами не изготовлено более 2 тысяч актов о результатах вскрытия трупов. Включая случаи, когда имелись признаки насильственной смерти. В тоже время свыше пятисот актов в бюро лежали невостребованными с 2002 года. Случаи смерти граждан в машинах «Скорой помощи» не регистрировались. Соответственно, обстоятельства смерти не проверялись. Розыскные дела по установлению личности умерших не заводились. По результатам проверки отделом в Северо-Западном федеральном округе поставлены на учёт 28 умышленных убийств.
Назначенному недавно прокурором города Сергею Петровичу Зайцеву предстоит немало потрудиться над тем, чтобы подобной практики и в помине не было. Своего заместителя Ивана Николаевича Кондрата я прошу оказать городской прокуратуре необходимую помощь.
6 . Характеризуя состояние следствия и надзора за ним, должен отметить, что прокуроры стали активнее использовать процессуальные полномочия для пресечения нарушений, допускаемых органами дознания и предварительного расследования. По сравнению с прошлым годом сократилось число лиц, в отношении которых производство по делу прекращено за отсутствием состава или события преступления, а также непричастностью к совершенному преступлению. Чуть меньше стало дел, расследованных в срок свыше установленного законом. Хотя их общее число остаётся весьма значительным.
Значительным остаётся и количество нераскрытых преступлений. Оно составило 1 млн. 264 тыс. От правосудия ушли сотни тысяч преступников. Не раскрыто 5635 умышленных убийств. И если в прошлом году в числе территорий, где самый высокий удельный вес нераскрытых убийств, я называл Москву и Московскую область, то сегодня их место заняли Карачаево-Черкесия, Ингушетия, Дагестан, где не раскрыто от 30 до 55% этих преступлений.
На этом фоне раскрываемость убийств 92-95% в Чувашской Республике, Удмуртии, Татарстане, Республике Марий Эл, Кировской, Саратовской областях и в других регионах кому-то покажется невероятной. Да, — невероятной. Если не знать, что за этими цифрами стоит отлаженная работа постоянно действующих следственно-оперативных групп, продуманная организация и требовательность прокурорского надзора.
Меня в очередной раз могут упрекнуть в том, что сравнивать регионы Северного Кавказа и Приволжского федерального округа не совсем корректно. И что далеко не всё упирается в проценты. Да, — не всё. Но я в очередной раз повторяю: за каждой неблагополучной цифрой — конкретный человек. Человек с его бедой, с надеждой, что государство его защитит, убийцу найдут и предадут законному суду. Прокурору, чтобы влиять на события, надо думать только о людях, забывая себя. Пора научиться говорить с людьми откровенно, хотя полная откровенность может быть для мундира и не выгодна.
Результативность уголовного преследования во многом (если не во всём) зависит от того, как организовано расследование. Особенно на первоначальном этапе. Это всем известная истина. Её можно было бы не повторять. Но я вынужден это делать потому, что для некоторых прокуроров она не стала руководством к действию.
Накануне коллегии управление криминалистики из разных регионов истребовало полторы сотни уголовных дел о нераскрытых убийствах. Изучался только один аспект — организация осмотра места происшествия. Вот что получилось. По каждому второму делу прокуроры и их заместители в осмотре не участвовали. Треть осмотров прошла без судебно-медицинских экспертов. При 80% осмотров схема места происшествия либо не составлялась, либо по ней ни о чём судить нельзя. Только в половине случаев фототаблицы отвечали правилам судебной фотографии. Что тут можно ещё сказать?
Дело не в отсутствии нормативной базы или методических рекомендаций. С ними всё в порядке. Главная беда в другом. В том, что без недостатков мы уже не можем. По всем фактам вышеуказанных нарушений приказываю — провести проверку и всех виновных привлечь к ответственности, вплоть до увольнения.
Приведу результаты ещё одного интересного анализа. Его провёл наш НИИ. Сотрудники института опросили работников милиции и прокуратуры, которые имеют непосредственное отношение к раскрытию и расследованию убийств. И получили на проблему «взгляд изнутри».
Значительное число опрошенных связывают неудовлетворительную раскрываемость с низким качеством оперативной работы, пассивностью органов расследования, рутиной в их деятельности, скудной информационной базой, плохой организацией взаимодействия. Нарушения и просчёты стали систематическими. Они повторяются от одного уголовного дела к другому, от региона к региону и из года в год. Между тем их устранение — не такой уж титанический труд.
Этот вывод подтверждает выезд наших сотрудников в Пермскую область. По итогам 2003 года там была самая низкая по округу раскрываемость убийств. Бригада помогла ликвидировать просчёты, волокиту, процессуальные нарушения по делам. Областная прокуратура не бездельничала, конечно. Но не добилась систематического осуществления прокурорского надзора. Взыскательный анализ причин недостатков заменялся порой обсуждением отчётов и составлением различных справок. Стоило по-хорошему «встряхнуть» аппарат и некоторых районных прокуроров, как раскрываемость убийств в области поднялась до 85%. А в 25 районах из 40 сумели раскрыть все преступления. А разве для этого обязательно нужна проверка?
Разве обязательно нужно «встряхивать», чтобы люди работали с подобающей нагрузкой? В I полугодии по России она составляла 1,3 дела на следователя, а по отдельным регионам не достигала даже одного. На коллегии 2-го июля в числе отстающих я называл Тульскую, Псковскую, Калужскую области. Вы думаете, положение радикально изменилось? Ошибаетесь… Если было по 0,9 или одному делу, то на конец года к этим показателям добавилась ноль целых одна или две десятых. А с нагрузкой по 2-3 и более дела, как прежде, работают следователи Тверской, Саратовской, Нижегородской, Тюменской областей, Республики Татарстан. Там прокуроры сумели создать обстановку напряжённой работы. После перерыва прокуроров Тульской, Псковской, Калужской областей прошу на трибуну с самокритичным отчётом. Выводы будут сделаны сразу.
Иного напряжения и внимания требует надзор за следствием и дознанием в органах внутренних дел. Количество дел в МВД, оконченных следователями и дознавателями, сократилось более чем на 70 тыс. (почти 12%). Казалось бы, меньше дел, лучше сроки и, соответственно, качество. Ничего подобного. Они практически не изменились. Ничего не изменилось в «головном» ведомстве МВД — Следственном комитете. Там, что называется, по определению должна работать элита профессионального следствия. Комитет своей результативностью должен задавать тон всей системе следственных органов МВД.
А как он его задаёт, можно судить по следующим данным. В штате Следственной части Комитета 52 следователя, плюс 12 начальников. За год они сподобились направить в суд 21 дело. Из них два вернулось на дополнительное расследование. Еще пять дел прекращены за отсутствием состава преступления. Вот и вся работа.
Другое подразделение Комитета МВД — управление по расследованию налоговых преступлений — имеет такие же «впечатляющие» показатели. Тринадцать следователей и три начальника в суд направили два дела. Тринадцать дел были прекращены, в том числе 10 — за отсутствием состава преступления.
Про сроки и характер дел тоже говорить не приходится. Вот уголовное дело в отношении братьев Мурадян. Две фирмы спорили по поводу стройоборудования и кредита. Их претензии рассматривались гражданскими и арбитражными судами. Есть конкретные судебные постановления. Так нет, Следственному комитету они не указ. Два года следователи протирали штаны, проедали государственные деньги, пока не «выжали», наконец, один преступный эпизод про кредит. Этот эпизод не является тяжким преступлением. Дело о нем вообще не должно было быть в юрисдикции Комитета.
С 2000-го года расследовалось уголовное дело по факту завладения около 100 тыс. долларов, которые принадлежали ООО «Рич-М». А расследовать, по сути, было нечего. В деле даже не было заявления потерпевшей стороны, которой якобы причинен ущерб. В итоге через четыре года дело прекращено за отсутствием состава преступления. Сегодня я вправе спросить со своего первого заместителя и