Можно ли с уважением относиться к такой элите и ее «священной собственности»?

Люди власти в новой России разбогатели неестественно

Писатель Юрий Поляков отвечает на вопросы «Бизнес Online» 

Фото: © Дмитрий Виноградов, РИА «Новости»

— Вы много критиковали нашу элиту за то, что свои активы она выводит за рубеж. У вас по этому поводу даже есть статья «Перелетная элита». Вы возмущались тем, что эти люди разбогатели на разграблении и развале страны, ваучеризации, откатах. И только коронавирус заставил обложить налогом вывозимый за границу капитал. Почему нельзя было этого сделать раньше? Или все дело в том, что власть предержащие сами принадлежат к богатой касте с не государственным, а олигархическим мышлением?

— Да, была такая статья. Кстати, являясь главным редактором, напечатать ее в ЛГ [«Литературной газете»] я не смог, владельцы воспротивились: слишком острая. Опубликовал в «Свободной прессе» у Сергея Шаргунова. Потом вышла книга «Перелетная элита». Одно из противоречий нашего общества заключается в том, что класс богатых поднялся на трагедии распада страны, утраты суверенитета и обнищания населения, которое просто обманули, кинули. Можно ли с уважением относиться к такой элите и ее «священной собственности»? Сомневаюсь… Тем более в стране, где еще памятно относительное советское равенство. Судите сами, всесильный первый секретарь МГК КПСС Виктор Гришин умер от сердечного приступа, стоя в собесе в очереди на оформление пенсии. Как же без пенсии? А через 25 лет опальный мэр Москвы Юрий Лужков после отставки жил, как король в изгнании. Нет, я не умаляю заслуг Лужкова, отношусь к покойному мэру с уважением, просто хочу обратить ваше внимание на то, как неестественно разбогатели люди власти в новой России. Но мы-то помним, что бывало и по-другому.

Почему власть бездействует? Ну не совсем так, кое-что для «национализации элиты» делается, но мало. Расчет, видимо, на то, что время все сгладит. Так, после окончания Смуты в XVII веке в правящем слое оказалось довольно много людей, получивших титулы и земли с холопами от «воров» Лжедмитриев и поляков. Их так и звали — воровскими боярами. Через пару поколений вроде все забылось… Но, во-первых, не забылось, до Смуты на Руси восстаний вообще против богатых не было. А во-вторых, мы-то живем сегодня и все видим. Я уверен: чтобы пойти на какие-то серьезные изменения в социальной сфере и обуздание антипатриотичного крупного бизнеса, власть сначала должна дать жесткую правовую и нравственную оценку тому, что произошло в 1990-е. Чтобы, как говорится, впредь неповадно было. Но она этого не делает. Наоборот, открывает Ельцин-центры, увековечивая результаты «великой криминальной революции», как не совсем точно назвал этот период мой покойный друг и соавтор Станислав Говорухин. После публикации в ЛГ статьи «Мумификация позора», резко критиковавшей открытие такого центра в Екатеринбурге, я и перестал быть главным ее редактором.

— По вашим словам, сегодня мы живем практически в кастовом обществе из-за колоссального разрыва между бедными и богатыми, а власть старается не замечать этого перекоса, чреватого социальным взрывом. Неужели власть действительно не понимает данной проблемы и каковы на самом деле опасности протестных волнений?

— Я думаю, власть все отлично понимает. Но, во-первых, у нас сложилось классовое государство, и во власть теперь идут, чтобы нажиться или сберечь нажитое. Не хочу сказать, что у нас правительство «министров-капиталистов», но то, что оно не правительство «рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции», это уж точно. Есть, конечно, во власти и бескорыстные работники, но я как-то видел на Тверском бульваре тропического попугая. И что? Во-вторых, нельзя сказать, что начальство не занимается социальными проблемами, но делается это по принципу затыкания дыр, чтобы не прорвало. В принципе поменять социально-политическую систему, сложившуюся в 1990-е под гром танковых пушек и в результате тотального предательства верхушки, в нынешних условиях, думаю, невозможно. Движок автомобиля на вираже не перебирают. Нужна контрэлита, а ее нет, за редкими исключениями. Необходимы влиятельные общественные организации, а их нет. Казалось бы, при такой социальной напряженности главной организацией у нас должны быть профсоюзы. Я не шучу! У меня в комедии «Женщины без границ» один персонаж, который не ложился в постель с женой несколько лет, вопрошает: «Куда смотрят профсоюзы?! Они у нас есть?» Ему отвечают: «Есть. Но они такие же, какой ты муж!» Где бы ни играли пьесу, в этом месте зал заходится от хохота. Значит, попал.

Да, двойное гражданство и счета за рубежом чиновникам и депутатам иметь вроде бы запретили. 25 лет к этому шли! Ура… Но, заметьте, поправку о том, что природные ресурсы должны принадлежать народу, в Конституцию не внесли, а могли бы… У Соловьева в передаче кто-то про это ляпнул, так ведущий на него как на больного глянул.

— Насколько сегодня в нашем обществе серьезен раскол — финансовый, идеологический, духовный? Он уменьшается или усугубляется? Почему либералы и патриоты ведут непримиримую вражду, разве нельзя находить позитивный консенсус для развития общества в целом?

— Раскол, по-моему, углубляется. О его причинах мы уже говорили. Консолидация, конечно, необходима. Я тоже сторонник диалога. У России было всегда два крыла — патриотическое и либеральное. С одним крылом не полетаешь. Но мой 16-летний опыт главного редактора, пытавшегося выпускать полифоническую газету, свидетельствует о том, что чаще всего от диалога отказываются либералы. Им не о чем с нами, сермяжными, спорить. Видимо, плевать через забор добровольного либерального гетто куда как приятнее…

Полная версия: Ольга Вандышева, «Бизнес Online»