Как я был быдлом. Часть вторая

«Та заводская проходная, что в люди вывела меня», — это действительно про меня, про нас про всех

См. также: Как я был быдлом

Проходная у нас была огромная. Ведь на заводе в одну смену работало семь тысяч человек. Чтобы запустить всех совков к станкам, коммунисты придумали простую и эффективную систему пропусков.

Огромный зал проходной был поделён на несколько секторов под номерами. В каждом секторе была огромная стена с кнопками, которые разделялись по алфавиту и цифрам. Сам пропуск был пластиковой карточкой с фотографией, ФИО, номером цеха и номером ячейки. При проходе через контрольно-пропускной пункт надо было отстоять огромную очередь (ну, куда без неё в эпоху тотального дефицита!) из желающих попасть на работу. По мере прохождения через турникеты нужно было на ходу выбрать свой сектор с буквой и ткнуть кнопку со своим номером. Там, в будке охраны, пропуск падал на ленту конвейера и двигался к вохровцу (если кто не знает, ВОХР — это та же лагерная охрана из ГУЛАГа, только в гражданской одежде). При подходе к окну вохровец брал подъехавший пропуск (скорость конвейера и скорость прохождения контроля были синхронизированы до секунды!!), сличал морду лица очередного любителя пахать на тоталитарный режим, если лицо и фотка совпадали, охранник выдавал пропуск на руки и открывал вертушку. Несмотря на сложность вышеописанной процедуры — прохождение проходной занимало считанные минуты. Тоталитарная власть долго оттачивала своё мастерство на заключённых в ГУЛАГах.

После прохождения первого рубежа, надо было добраться до цеха и положить свой пропуск в ячейку в специальном ящичке со стеклянной дверцей, который висел на стене на самом видном месте нашего цеха. Ровно в восемь приходил ещё один ставленник тоталитарного режима (обычно кто-то из ИТР) и закрывал к едреней фене ящичек на замок. А учётчица сличала наличие пропусков и сегодняшнего рабочего табеля. Если ты был вписан в сегодняшний табель, а пропуска твоего в ячейке не было — писался прогул. Это конечно лучше чем расстрел у компостной ямы с хлоркой или десять лет колымских лагерей, но всё равно обидно, так как совковая власть немедленно вычитала из зарплаты. А это было пострашней расстрелов и ссылок.

После всех мытарств с прохождением проходных, быдло шло в раздевалки.

Раздевалки были общецеховые и бригадные. Общецеховые — это большие помещения (как правило на втором этаже), поделённые на сектора (опять они проклятые!) металлическими шкафами-пеналами для расстрелов (которые так мастерски описал писатель-правдоруб Виктор Суворов-Резун в одном из своих романов). Поскольку советская власть на излёте своего правления расстрелы практически перестала практиковать, шкафчики использовались для переодевания. Что самое странное, не все шкафчики закрывались на замки, у многих шкафчиков вместо замка был обычный болт с гайкой. Несмотря на легкодоступность материальных ценностей в этих шкафчиках, случаи воровства были крайне редки. Ибо сплочённый коллектив быдлосовков быстро вычислял крысу и наказывал идейного борца с тоталитарным режимом своим, рабоче-крестьянским бессудным судом. За всё время моей работы в этом тоталитарном аду вспоминается всего два случая таких покраж. Причём в одном случае одна покража произошла в раздевалке у девчОнок. Вроде как косметика «пошла погулять». Ну, а как бабы наказывают за украденную косметичку, вам лучше не знать, ибо неокрепшие души это страшит, молодые парни от этого седеют, старые просто не выживают.

После раздевалок переодетое в одинаковую униформу быдло (синие штаны, синяя куртка, кожаные ботинки с металлическими вставками + пилотки (у баб косынки)) шло в цеха к рабочим местам. Поскольку моё место было у станка, про него и напишу.

Когда учился в ПТУ и проходил производственную практику (тоталитарная власть всячески старалась закрепить полученные теоретические знания на практике), то работал на токарном станке с ЧПУ. Станок был прост как три рубля. Мог выполнять только токарные операции и имел в обойме буквально четыре инструмента. На нём можно было обточить деталь, высверлить, обработать торцы, нарезать резьбу и сделать отрезную операцию. Работало всё это хозяйство с ЧПУ на перфоленте. Перфолента — это прочная бумажная лента, на которой в особом порядке (код ИСО8) были пробиты отверстия. Эти отверстия определяли весь рабочий режим станка — скорость подачи инструмента, глубину сверления, припуск на обточку, технологические паузы и т.д. Два шкафа с электроникой были набиты «логиками»*, которые, собственно, и являлись, как теперь принято называть, процессором. «Логики» — это была такая коробочка с торчащими контактами, которая вставлялась в специальную паллету по нескольку десятков штук, затем эти паллеты вставлялись в стойку и объединялись в массив. Внутри «логики» была текстолитовая плата, на которой находились электронные компоненты — резисторы, транзисторы, конденсаторы и прочее. Всё это было залито эпоксидной смолой и относилось (как и всё военное) к пятому классу надёжности. Т.е. если бы какой-нибудь Демократический режим взорвал бы над нашим заводом атомную бомбу — всё быдло передохло бы, а станки продолжали бы свою работу в автоматическом режиме, такой запас прочности был заложен конструкторами. Оперативная память станков была на ферритовых кольцах, чудо отечественной электронной промышленности. Про неё ничего сказать не могу, так как разбирать сей блок не приходилось.

Собственно вся работа сводилась к тому, чтобы быть просто придатком машины (о чём, собственно, правдиво описал в своей знаменитой книге «Капитал» Карл Маркс). Т.е. врубаешь станок, вставляешь заготовку, включаешь программу, нажимаешь пуск и следишь (в Советском Союзе все следили за всеми!) за действиями станка. Надо смотреть, чтобы эмульсия лилась в зону резки, при технологических паузах очищать инструмент и деталь от стружки, при поломке инструмента «гасить» станок и звать наладчиков. Особо одарённые быдлы при поломках справлялись с проблемами сами. Сами точили свёрла, резцы, сами настраивали заново станок и вообще работали на проклятый тоталитарный режим как на себя!

При цехе имелось много обслуживающих подразделений. Был отдел с инструментом. Мы, быдлы, называли его просто – инструменталка. Здесь на бесчисленных стеллажах лежало неимоверное количество резцов (любых видов), свёрл, напильников и прочего инструмента. Инструменталка занималась выдачей любого инструмента по первому свистку. На излёте советской власти режим ввёл новые правила — пришёл за новым сверлом — принеси сломанное! Так тоталитарная власть пыталась бороться с «несунами» (так в то время называли Молодых и Эффективных Менеджеров), благо на проходных тогда не было рамок металлоискателей. (Хотя, вот убей меня не пойму, зачем нести с завода спецрезец с пластинами ВК8, если у тебя дома нет станка? Может они, прочитав классиков борцов с режимом Стругацких и Солженицына, так готовились к приходу Свободы и Демократии? Может я тогда протупил где-то? Вместо того, чтобы читать труды основоположников (см. Солженицын, Сахаров) я как-то больше был увлечён девчОнками, видать зря).

Ещё при цехе была измерительная лаборатория. Здесь девчонки в белых халатах поверяли весь измерительный инструмент цеха. Здесь нам выдавали штангенциркули (это не фамилия!!!), микрометры, глубиномеры и прочие средства проверки размеров готовой детали. У особо продвинутых быдлов штангенциркули были именные, сделанные по особому заказу и имевшие на измерительных губках твёрдосплавные вставки дабы не подвергать измерительный инструмент быстрому износу. У меня тоже был свой, именной штангенциркуль, но без вставок. Который я в общем-то и спёр при увольнении с завода. Вот он, на фотографии.

Работали, кстати, в этом отделе хорошенькие, симпатичные девчонки, добиться взаимности от которых почиталось особой честью. Ибо они были строги, категоричны и весьма недоступны.

Ещё в цехе была так называемая «заточная» — цех по заточке и правке инструмента. Продвинутые быдлы сами точили свёрла, резцы и фрезы (у некоторых даже имелись в кармане специальные пластинки (см. Википедию) из твёрдосплавной стали с углами заточки).

Имевшиеся при цехе работники производили заточку инструментов в основном женским бригадам, коих в нашем цеху было…. много было. Через это имели много общения с женским полом, которому хотелось любви и ласки. Поэтому попасть в «заточники» мечтали многие. Но не многим удавалось там долго продержаться. Ибо здоровье не железное, а девок в цеху было… в общем «вам по пояс будет».

Ещё при цехе был цех с электрокарами. Работали у нас там (даже по тоталитарным меркам) полные отморозки и беспредельщики — бывшие уголовники и с судимостями. Часто не имеющие образования вообще. Но работа на электрокаре не требовало знаний закона сохранения масс или теории Эйнштейна (это не инструмент!!!). Ибо управление было столь простым, что цеховое начальство всерьёз поговаривало о закупке в Анголе партии обезьян.

Электрокарщики занимались развозом больших контейнеров и ящиков с заготовками по цеху, вывозом готовой стружки на спецплощадку, заигрывали с девками и, сколько себя помню, вечно клянчили спирт у «электроников».

Вообще-то «электроников» звали по другому — «наладчики КиП и автоматики», но «электроники» было прикольнее и у них был СПИРТ!

Если кто из современных детей не знает — СПИРТ был универсальной валютой, ну как сейчас доллар. За пайку спирта можно было вспахать огород, достать нужную запчасть для автомобиля (хотя «Жигули» или «Москвич» трудно назвать автомобилем) и вообще натворить много всякого интересного.

Поэтому ссориться с электрониками нельзя было ни в коем случае!!! Ибо можно было лишиться доступа к спирту, а без него забыться в тоталитарном аду (водка не в счёт!) было просто невозможно, ведь до свободной продажи героина, солутана и ганджубаса было ещё очень и очень далеко. Как элетроники при тотальном контроле за расходом ценной валюты тоталитарной властью умудрялись экономить килограммы спирта — загадка до сих пор.**

Электроники занимались ремонтом электроники. Они имели доступ к мозгам наших станков и могли чинить их просто не глядя. Высочайшей квалификации были люди. Сейчас даже не могу сразу ответить, с чем можно их сравнить в нынешней шкале ценностей. Что-то типа Главного Менеджера в Лукойле.

Ещё электроников особо уважали за то, что они могли починить любой советский телевизор, магнитофон или радиоприёмник. Айпады не чинили, нет. Потому как противная тоталитарная власть запрещала продавать обычному совковому быдлу айфоны и айпады, также импортные телевизоры с жидкокристаллическими экранами и другие чудеса Свободного Рынка.

Ещё в цехе была служба подготовки СОЖ. СОЖ, это смазывающе-охлаждающая жидкость. Варили эту адскую смесь в огромном баке, тонн наверное на десять, из воды, мыла, щёлочи, масла и ещё какой-то хрени. Станков было много, работали они в две (некоторые и в три) смены поэтому бак этот был постоянно в процессе варки.

Ещё в цехе была служба Контроля. Здесь работали особо злобные и неподкупные выходцы из ВОХРа (Ленка, привет!!!). Они осуществляли контроль качества выпускаемых деталей и сурово карали за малейшее отклонение от техзадания. Поскольку за брак безжалостная власть немедленно вычитала из зарплаты, работать приходилось не абы как, а хорошо. И это вместо того чтобы спокойно бухать водку или ворованный спирт.

Особо продажные твари имели Личное Клеймо Качества. Чтобы добиться этой чести от тоталитарного режима, нужно было не менее года отработать на проклятый режим, потом сдать техминимум и заручиться поддержкой не менее трёх быдлов уже имеющих такое клеймо. Ну и, конечно, без личного согласия начальника цеха никак. Если имеющий клеймо гнал брак, тоталитарная власть расстреливала его в обеденный перерыв перед всем цехом и сбрасывала в расстрельный ров с хлоркой, а поручителей ссылала в ГУЛАГ.

Поскольку я тогда не знал, что бывает Свобода, Демократия и Выборы из Двух и Более Кандидатур (простите, пожалуйста!), я тоже имел такое клеймо. Ну а поскольку я продался тоталитарной власти с потрохами мне разрешили изготовить в инструментальном цехе Личное Клеймо по собственному эскизу. У меня на клейме был пятиугольник и внутрях написано «ВК» — высшее качество. Так что если начнётся — в Америку полетит ракета, на некоторых деталях которой будет мой привет Америке от меня лично.

Ну, а поскольку я был особо ценной паскудой для кровавого режима, меня избрали комсоргом бригады. Чтобы я, значит, собирал со своих товарищей взносы на поддержку Тоталитарного режима во всякие Фонды Мира и на помощь Анджеле Дэвис. Никто не хотел добровольно расставаться со своими кровными деньгами (1% от зарплаты). К некоторым особо симпатишным комсомолкам-недоимщицам приходилось приходить вечерами после работы и изыскивать способы погашения взносов. Сейчас-то мне понятно, что они специально не платили.

Ну, что ещё вспомнить.

После смены все шли в душевые и переодеваться.

Для ПТУшников существовал особый обряд, его здоровенные взрослые мужики прямо из душа, всего намыленного, закидывали в женскую душевую секцию. А там одновременно мылась вся смена — сотня голых баб. Если счуплый пэтэушник выживал и выбирался из женской душевой хоть ползком — его смело зачисляли в бригаду! Суровые были времена и такие же испытания.

Но особо жестокое испытание было на посвящение в работяги (сиречь быдло). В день моей первой зарплаты собралась вся наша бригада (даже пришла ночная смена!) и мне взрослые мужики щедро налили полный стакан водки. Все тридцать рыл нашей бригады внимательно следили, как она в меня пойдёт. Ибо пролитие или недопитие считалось плохой приметой. Когда я её одолел проклятую, мне поднесли стаканчик водички чтобы «запить». Только вот не водичка там была. Там был спирт. После водки, полстакана спирта в меня проскользнули незаметно, а вот потом проняло. А эти гады стояли и ржали как кони. Потом мне вручили мою первую заплату, утёрли слезы/сопли и с разрешения начальника цеха (даже всесильный начальник цеха ничего не мог поделать с традициями) отвели в общагу, где я в то время проживал. Сутки после посвящения помню с трудом.

Зато, когда вернулся на работу, я мог общаться с мужиками из бригады на равных. Мог материться в их присутствии, играть в домино и счупать за попы девчонок из женских бригад — я стал настоящим пролетарием!

Вот так, дети, оно было на самом деле! Клянусь Валерием Новодворским!

*Кстати «логиками» они назывались не зря. Это были логические элементы, которые в зависимости от входящего сигнала могли менять режим сигнала на выходе логически ДА и НЕТ или ИЛИ (в принципе, как у обычной бабы). Звучит дико конечно, но все компьютеры, за которыми вы сейчас сидите, построены именно по такому принципу.

**Если кто жив — расскажите, сволочи, как вы это делали, а то так и помру, не раскрыв этой тайны.

logograd
Оригинал записи