Если уж кого и оправдывать, то коррупционеров

Мздоимцев признают невиновными чаще, чем остальных

Больше везёт лишь тем, кого обвинили в фальсификации выборов

Шансов избежать тюрьмы у коррупционеров больше, чем у других преступников
Сергей Портер / Ведомости

Российские суды оправдывают коррупционеров гораздо чаще, чем прочих преступников. Это следует из данных судебной статистики, опубликованных на сайте судебного департамента при Верховном суде. Всего в прошлом году российские суды оправдали 0,36% обвиняемых (2640 из 743 020), и на протяжении последних лет этот показатель неуклонно сокращался: в 2015 г. было 0,43% оправданных, а в 2014 г. – 0,54%. А вот из 475 человек, обвинявшихся в прошлом году в злоупотреблении служебным положением (ст. 285 УК), оправдали 10 – т. е. 2,1% (в 2015 г. таких оказалось даже 2,5%). Из 1410 человек, которым инкриминировали превышение служебных полномочий, в 2016 г. оправдали 22 – 1,6% (а годом ранее таких было даже 2,9%), из 399 обвиняемых в служебном подлоге – 12 (т. е. более 3%). Даже обвиняемых в получении взятки (а их традиционно почти в 3 раза меньше, чем граждан, обвиняемых во взяткодательстве) оправдывали в 1,1% случаев. Практически единственная категория коррупционеров, не вписавшаяся в общий тренд, – это взяткодатели. Их почти не оправдывали: из 3590 человек невиновными в прошлом году признали всего пять (0,14%), а годом ранее – всего трех из 5219 (0,06%).

А больше всего шансов на оправдание, как выяснилось, у обвиняемых в фальсификации итогов голосования и нарушении избирательных прав (ст. 141, 142 и 142.1 УК). И привлекают к ответственности за это нечасто: в прошлом году, когда проходили выборы в Госдуму, из 23 обвиняемых в таких преступлениях оправдали двоих (8,7%). Фальсификация выборов – та же коррупция, уверен сопредседатель «Голоса» Григорий Мельконьянц: в мировой терминологии даже есть определение «электоральная коррупция».

В России это усугубляется пресловутым административным ресурсом, так как через принуждение к фальсификациям бюджетников административная бюрократия получает доступ к административным ресурсам. Так что можно утверждать, что через фальсификации на выборах открывается дорога к коррупции в ее классическом понимании. Дела о фальсификации выборов, к сожалению, не воспринимаются ни следователями, ни судьями как дела о покушении на основы государственного строя – скорее их рассматривают как внутренние разборки, которые, как сор, не нужно выносить из избы, констатирует Мельконьянц.

Очевидно, что речь в данном случае идет не о маргинальной категории преступлений, объясняет статистическую аномалию представитель Верховного суда Павел Одинцов. Как правило, такие граждане в состоянии обеспечить себе квалифицированную защиту, поэтому подобного рода преступления труднее доказать. Именно квалифицированная защита – залог состязательности процесса, подчеркивает он.

В таких делах следствие часто подводит доказательная база, ведь большая ее часть состоит из материалов, полученных оперативным путем, отмечает собеседник «Ведомостей» в судейском сообществе. Именно допустимость доказательств суд проверяет в первую очередь, и неправильно зафиксированный оперативный эксперимент способен развалить все дело, особенно если учесть активное участие в нем защиты (в отличие от большинства дел, где участвуют не слишком активные адвокаты по назначению). Не редкость и отказ от обвинения по таким делам, добавляет собеседник: из-за расхождения в позициях со следствием прокуратура имеет право отказаться от обвинения, напоминает он.

Бывший федеральный судья советует не оценивать практику применения антикоррупционных статей «по совокупности»: так, например статья УК, предусматривающая ответственность за злоупотребление полномочиями, содержит понятие «существенное нарушение прав». Но нет единого понимания того, какое именно нарушение считать существенным. Следствие сейчас пытается наработать определенную практику, но пока разные суды демонстрируют разные подходы – этим помимо прочего можно объяснить и достаточно высокий процент оправданий, полагает собеседник.

Заместитель гендиректора «Трансперенси интернешнл – Россия» Илья Шуманов отмечает, что основные фигуранты таких дел, как правило, – чиновники. То есть люди, интегрированные в местную элиту, поэтому у них всегда есть шанс найти понимание у судей, которые также являются представителями местной элиты. Он вспоминает, что в свое время «Трансперенси» удалось добиться возбуждения дела о превышении полномочий в отношении главы администрации Неманского района Калининграда Сергея Восковщука, но суд его оправдал. И только когда вышестоящая инстанция приговор отменила, суд признал чиновника виновным – но тут же амнистировал: так это работает, объясняет Шуманов.

Анастасия Корня, Павел Аптекарь, «Ведомости»