Нельзя говорить и трогать: бизнесмен лишил красавицу общей дочери

Страсти по гражданскому браку Григория Казанского

«Московский комсомолец» о конфликте вокруг ребенка известного коммерсанта, который числится советником генерального директора богородицкого завода «Ресурс»

Из личного архива. Григорий и Алина с дочкой. Пока все хорошо.

Ариане шесть. Она называет мамой чужую женщину, потому что так хочет папа.

В жизни дочери Алина Брагина пропустила все: и первые слова, и первые шаги. Она не заплетала ей косички, не примеряла платья и туфли. Они не бегали вместе по лужам, не ходили в зоопарк и не объедались мороженым. Единственное, что есть у Алины, это фотография, сделанная судебными приставами в квартире биологического отца ребенка.

Недавно мать девочки стала фигурантом уголовного дела. Пока она в статусе свидетеля, но все может измениться в любой момент — и тогда встреча с дочерью отложится на долгое время.

Они познакомились в баре, когда шел чемпионат мира по футболу. Она с подругами, он — с друзьями. Обменялись телефонами и на следующий день пошли в кино. Начался роман.

Она — эффектная девушка, студентка театрального вуза, он — молодой бизнесмен со всеми атрибутами красивой жизни. Сегодня она называет его «господин Казанский», а он ее — соответственно — «госпожой Брагиной». Их отношения давно уже стали предметом судебного разбирательства, где яблоко раздора — общая дочь Ариана.

— Он очень красиво за мной ухаживал, — рассказывает Алина, — хотя наш роман легким не назовешь. Мы то сходились, то расходились. Но я его очень любила, и каждое расставание было для меня невероятно болезненным.

Она до сих пор точно не знает, чем занимался ее любимый. Он разъезжал на супердорогих автомобилях и разбрасывался деньгами. Какое-то время Григорий Казанский работал топ-менеджером предприятия, который входит в холдинговую госкомпанию «Ростехнологии». После странного покушения, когда неизвестный обстрелял его автомобиль 8 марта 2012 года, СМИ окрестили Григория «тихим замом».

Сейчас он числится советником генерального директора завода «Ресурс» города Богородицка Тульской области и получает более чем скромную зарплату.

…Не все в избраннике устраивало Алину. Ее пугала мстительность Григория, проявлявшаяся даже по отношению к незнакомым людям. Он не прощал, если его «подрезали» на дороге. Но влюбленная девушка на все закрывала глаза, ей казалось, она встретила своего принца.

— Когда я забеременела, он был невероятно счастлив. Преподнес мне огромный букет роз, который стоял больше месяца. Это значит, подарок был от души, — вспоминает Алина. — Я ведь буквально вымаливала этого ребенка, надеясь, что с его появлением в наших отношениях все изменится к лучшему. Теперь знаю: нельзя просить у высших сил чего-то определенного, потому что мы не знаем, как все обернется.

Они стали жить вместе в квартире, принадлежащей матери Григория. Беременность была сложной. Алина долго лежала в больнице на сохранении. Ребенок родился недоношенным. Молодую маму с дочкой выписали из роддома только через неделю.

— Мы вместе отметили Новый год и начали жить в гражданском браке, — вспоминает Алина. — Сначала все было хорошо, а потом я поняла, что рождение ребенка, по сути, ничего не изменило. Мои надежды оказались иллюзиями. Мы так и не стали семьей. Вспыхивали скандалы. После очередного конфликта с его родителями, который произошел на почве разных представлений о воспитании ребенка, Григорий перестал ночевать дома. Близости между нами уже не было. Но я делала вид, что все нормально.

После очередного бурного выяснения отношений Алина выпалила: «Если не хочешь со мной жить, не насилуй себя, мы уедем. Можешь навещать ребенка, когда захочешь». А вскоре она узнала, что у Григория очень давно есть другая женщина — фотомодель по профессии. Ее фотографии в провокативных позах размещены в Интернете.

— Я нашла ее в социальных сетях и написала: «Ты случайно не с моим мужем спишь?» Она ответила: «А что, Гриша разве твой муж?» — «Да, и у нас ребенок. А ты не знала? Неужели ты веришь всему, что он тебе говорит?». После этого я ее везде заблокировала, собрала вещи и уехала с ребенком к маме. У нас однокомнатная квартира с большой кухней — места всем хватает.

Неделю Алина приходила в себя. Плакала, переживала. А потом стала заниматься делами. Ребенок был бомжем — за год биологический отец так и не прописал дочь в своей квартире. Алина зарегистрировала девочку, оформила страховой медицинский полис, поставила на учет в детскую поликлинику. За три месяца Григорий навестил ребенка четыре раза, хотя никто ему не препятствовал.

— Каждый раз он мне говорил: «Потерпи еще чуть-чуть. Все наладится. Я вас заберу». Я ему верила. Мы ведь любили друг друга, — говорит Алина.

10 декабря у ее двоюродного брата была назначена свадьба. Девушка собралась в салон. Позвонил Григорий: «Пока ты будешь наводить красоту, я пообщаюсь с ребенком, а потом вместе поедем на свадьбу». С другом он приехал к ее маме, которая сидела с Арианой, и попросил их накормить. Бабушка отдала ребенка отцу, а сама пошла хлопотать на кухню.

Дальше события развивались словно в криминальной мелодраме. Григорий сказал другу, что забыл игрушку в машине, и отдал ему ключи, а сам вышел вслед с дочкой на руках и закрыл дверь на ключ снаружи. Бабушку насторожила внезапная тишина в квартире. Она заглянула в комнату, где только что играла внучка, но там было пусто. Бросилась к входной двери — заперто!

— Мама была в шоковом состоянии, — Алине и сегодня страшно вспоминать тот день. — На улице минус десять, ребенок в одних ползунках. Я набираю номер Григория и его друга: все телефоны выключены. Тут же подаю заявление в полицию. Меня спрашивают: «Решение суда есть? Если нет, у вас равные права на ребенка. Никто вашу дочь искать не будет!» Через три дня он вышел на связь и сказал, что ребенок орет благим матом.

Алина стала звонить родителям Григория и услышала: «Надо было вести себя корректнее. Пускать его к ребенку». Она поняла, что он всем рассказывал совсем другую историю. Через 8 дней после похищения у Арианы был день рождения — девочке исполнился годик, — но мать к ней не пустили. Потом она уломала бывшего гражданского мужа позволить ей пару часов провести с ребенком.

— Дочка была простуженная, вся в соплях. Она не слезала с моих рук и заплакала, когда я уходила. На Новый год меня к Ариане снова не пустили. Я умоляла о встрече на Рождество: «Дай мне побыть с ребенком! Ты зверь, что ли?» Он обещал, что я увижу дочь в сочельник. Я приехала в назначенное время, но мне никто не открыл. Телефон тоже не отвечал. А за несколько дней до этого у нас был разговор в машине, который я записала. Отец моего ребенка сказал: «У тебя в суде нет шансов. У меня уже все заряжено, лишить тебя родительских прав будет стоить 200 штук!» Потом неожиданно предложил вместе попить чаю. Я призналась, что боюсь его. Он рассмеялся: «Если мне тебя надо будет грохнуть, ты об этом даже не узнаешь. Будет «Добрый вечер!» — и все». Потом эту запись приобщили к материалам суда. Когда Казанскому задали вопрос: «Вы подтверждаете, что это ваш голос?» — он ответил: «Да, подтверждаю, но я не это имел в виду».

фото: Из личного архива

■ ■ ■

Алина наняла адвоката, подала иск в Головинский районный суд города Москвы, и 23 марта 2012 года было вынесено решение в ее пользу: определить место жительство ребенка с матерью. Отца обязали немедленно передать дочь Алине Брагиной. Апелляция, поданная Григорием Казанским, не увенчалась успехом. Суд опять принял сторону матери.

Но в действительности ничего не менялось. Григорий не собирался возвращать дочь Алине. Она по-прежнему была лишена любого общения с Арианой. Она даже не знала, где находится ее маленькая девочка.

Алина боролась за ребенка всеми способами. Писала бесконечные заявления в Следственный комитет и в прокуратуру, но все было бесполезно. Бумаги ходили по кругу: пинг-понг, пинг-понг. Судебные приставы выписывали запреты на выезд ребенка из России, но Ариану никто не искал.

К кому Алина только не обращалась за помощью! Писала Павлу Астахову, который в то время занимал пост детского омбудсмена. Просила вмешаться в ситуацию и Президента РФ, и премьера, и Жириновского. Даже Кадырову жаловалась — все безрезультатно. В ответ одни отписки.

«Я не знаю, как она выглядит сейчас, что она любит, а что не любит, я не знаю о ней ничего… Я купила ей очень красивую куколку ручной работы и красивый браслетик, но встреча так и не состоялась», — писала Алина в петиции на имя Владимира Путина.

По сведениям матери, какое-то время Ариана жила в Испании. Непонятно, как отцу удалось вывезти ребенка в другую страну, нарушив решение суда. А вообще в течение пяти лет Григорий Казанский неоднократно менял место регистрации.

— Второй суд состоялся в Республике Ингушетия. У него был товарищ, известный в шоу-бизнесе человек. Григорий зарегистрировался у него в доме с ребенком и подал иск в суд о лишении меня родительских прав, указав, что я наркоманка и проститутка, а значит, не имею права воспитывать ребенка.

Я написала обращение на имя Юнус-Бека Евкурова. Письмо попало ему на стол. Меня принял секретарь Совета по безопасности Ахмед Котиев (в августе 2013-го был расстрелян боевиками в автомобиле. — Е.С.) и сказал: «Мы провели расследование. Твоего ребенка здесь не было».

Казанский уверял, что дочка находится на лечении в оздоровительном комплексе «Армхи» Республики Ингушетия. Но и это не подтвердилось.

Бывший гражданский муж обвинял Алину в употреблении наркотиков. Она обратилась в Центр судебной экспертизы при Министерстве юстиции и сдала волосы на исследование. Так как волос растет со скоростью 1–1,2 см в месяц, а употребленные наркотические и психотропные средства способны откладываться в структуре волос, тест позволяет установить, что именно употреблял человек. У волос длинная «память». Интересно, что при исследовании волос перуанской мумии, захороненной 3 тысячи лет назад, обнаружился кокаин.

— Результаты этого теста я просила приобщить к материалам дела, но суд это не устроило, — рассказывает Алина. — Мне и Григорию назначили наркологическую экспертизу. Но судья неправильно оформила документы, и дело надолго зависло в областном наркологическом диспансере.

Поскольку адвокату Алины удалось в судебном порядке отменить регистрацию ребенка в Ингушетии, дело передали в Москву, в Чертановский районный суд. Очередное решение было в пользу матери. Потом — новое рассмотрение уже в Головинском районном суде по вновь открывшимся обстоятельствам: в новой семье Григория растут двое детей, которые очень привязаны к Ариане, чья мать свои родительские обязанности не исполняет. Решения, апелляции, новые суды — судьба ребенка мелькала в официальных бумагах, как в калейдоскопе.

Когда на одном из судов, который проходил по месту регистрации отца ребенка в Богородицке Тульской области, бывший гражданский муж поднял вопрос о лишении ее родительских прав, судья ответила: «Нет оснований, а вот если бы против нее было возбуждено уголовное дело — другой вопрос. Тогда ребенка оставили бы с тобой».

— Как я могла исполнить свои родительские обязанности, — недоумевает Алина, — если Григорий не дает мне возможности даже повидаться с дочерью? Мне задали вопрос: «Как вы пытались разыскать своего ребенка за эти пять лет?» В ответ я выложила целый талмуд документов: мои обращения в прокуратуру, Следственный комитет, службу приставов.

Наконец отец Арианы согласился устроить свидание дочери с матерью. Предварительно он потребовал, чтобы Алина написала сценарий встречи.

— Я была в шоке, но согласилась на все, лишь бы увидеть наконец дочь. Но Григорий переписал сценарий по своему усмотрению. Согласно новому варианту мне все было нельзя: говорить, что я ее мама, дотрагиваться до нее, разговаривать, фотографировать. Можно было только наблюдать издалека и задавать вопросы, которые он одобрил: как тебя зовут, как твои дела и т.д.

Слушаю Алину и думаю, как это напоминает известную сцену в культовом сериале «Семнадцать мгновений весны»! Только на месте Штирлица и его жены — мать и дочь…

Встреча была назначена в помещении крупного торгового центра. В ресторане отец и мать Арианы подписали свои экземпляры договора. Все было очень официально. Алина держала себя в руках и выглядела спокойной, хотя внутри ее колотило от волнения.

— Кругом торчали его охранники, — она живописует атмосферу. — У него никогда не было друзей, которые занимали более высокое положение или даже были наравне с ним. Он не терпит никакой конкуренции. Все его друзья — это люди, которые на него работают. Он покупает им машины, снимает квартиры, приглашает в рестораны, оплачивает разные прихоти. Естественно, эти люди никогда не пойдут против него.

Детский центр, который входит в торговый комплекс, разделен на две зоны — игровую часть и ресторан. За соседними столиками, по словам Алины, сидели охранники бывшего гражданского мужа.

— Он, наверное, думал, что я притащу полицию, приставов, чтобы отобрать Ариану, — она невесело улыбается. — Я прекрасно понимаю, что ребенок меня не знает, и отнять ее у отца значило бы нанести ей тяжелую психологическую травму. Ведь в последний раз я видела дочь пять лет назад.

Ариане около пяти лет. Фото сделано судебными приставами.
фото: Из личного архива

В это время проводился мастер-класс для маленьких. Их учили делать круассаны. Там находилось много детей, но Алина сразу узнала свою дочь, словно и не было пяти потерянных лет. Ариана прошла мимо мамы, и молодой женщине пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы пригвоздить себя к стулу. Нельзя было погладить дочь по голове, обнять, поцеловать.

— Отец дал ей тарелку с пирожными: «Ариана, там три тети сидят, они приехали на тебя посмотреть. Угости их!» Она подошла к нашему столу и с улыбкой протянула тарелку. Я спросила: «Как тебя зовут?» — «Ариша!» — «Тебе сколько лет?» — «Шесть!» — «Ты часто сюда приходишь?» — «Да!» — «А что ты больше любишь делать: пиццу или круассаны?» — «Пиццу!»

Ей хотелось так много сказать этой светловолосой, с черными, как у нее, глазами девочке, но все было нельзя. Алина понимала: надо еще потерпеть.

Когда Тульский областной суд (Григорий Казанский зарегистрирован в городе Богородицке Тульской области) решением от 17 марта 2017 года поставил точку в этой истории и постановил, что Ариана Казанская должна быть возвращена матери, Алина не спешила торжествовать. Долгие годы войны за ребенка научили ее, что точка может обернуться многоточием.

— Приезжаю в назначенное время, к 11 часам утра, в Богородицк, — она продолжает свою эпопею. — Отец Арианы звонит приставу: «Я не успеваю приехать из Тулы, перенесите на два!» Потом отложили до четырех часов дня. Там уже куча «Гелендвагенов», «БМВ» и «Мерседесов». Он просто ждал приезда своих друзей-охранников. Заходим в дом с приставами. Кругом охрана. Нам говорят, что ребенок в комнате наверху.

Дверь была заперта изнутри. Алина постучалась, в ответ раздался детский голос: «Я не выйду, пока эти чужие люди не уйдут! Уходите!» Приставы составили акт, что девочка боится, поэтому не вышла. «Передать дочь не могу, потому что она не хочет!» — заявил Григорий Казанский.

— Нам пришлось уехать ни с чем, — переживает Алина. — Не могу же я забрать дочь силой! Она меня совсем не знает. Надо пообщаться, походить вместе куда-то, чтобы она ко мне привыкла. Часа не проходит, чтобы я не думала о ней.

В общественном движении «Права родителей», в котором состоит и Алина Брагина, известно немало историй, когда бывшие мужья не останавливались ни перед чем, чтобы отобрать ребенка. В ход шли все средства, чтобы скомпрометировать мать перед законом. И женщины часто проигрывали в этой войне, особенно когда против них сражались отцы с деньгами и связями.

В канун майских праздников Алина нашла в почтовом ящике несколько извещений. Перед работой решила забежать на почту, чтобы получить документы из суда и бандероль.

— Документы мне выдали сразу, а посылку долго не могли найти. Только потом я поняла, что они тянули время, — рассказывает Алина. — Я ни от кого не ждала бандероли. Фамилия отправителя, адрес и телефон — все было незнакомое. Открыла — в нос ударил запах хлорки. Внутри лежали книга, ежедневник и коробка конфет. Я все сложила обратно и пошла к выходу, где меня уже ждали сотрудники полиции.

Дальше все было как в страшном сне. Алину швырнули в машину и повезли в Головинский ОВД. Ей сразу сказали: «Все против тебя, поэтому лучше написать чистосердечное признание».

— У меня изъяли все вещи, — продолжает Алина. — В коробке было 26 маленьких конфет в обертках, в трех из них оказались сверточки с каким-то порошком. Потом меня заводят в комнату, раздевают, заставляют три раза присесть в надежде, что из меня что-то вывалится. Затем сунули в камеру.

Через час ее вызвали. Повели на «продувку» и анализ мочи. Врач визуально осмотрел Алину и выдал справку: по внешним признакам есть основания полагать, что человек находится в состоянии наркотического опьянения.

— Меня задержали в 8.30 утра и продержали до 6 вечера. Я была простуженная, от усталости и стресса не чувствовала ни рук, ни ног, — говорит Алина. — Потом был обыск дома с собакой. Я добровольно прошла тестирование на полиграфе. Там были вопросы, знала ли я, что в посылке и кто мне ее прислал.

Теперь есть уголовное дело, в котором у Алины статус свидетеля, но все может измениться. Такие примеры есть.

— Меня спасло то, что я открыла бандероль на почте, прямо под камерой наблюдения, — говорит она.

По совету адвоката она прошла еще одно исследование на наркотики в Московском научно-практическом центре наркологии. Согласно медицинскому заключению (№2583, серия 7707), «в организме Брагиной А.Р. отсутствуют наркотические средства, психотропные вещества и их метаболиты».

Алина не сдается. Тоненькая, как стебелек, она смотрит своими глубокими черными глазами: «Страха нет. Потому что хуже, чем сейчас, быть уже не может». Она никому не отдаст свою дочь.

Мы позвонили Григорию Казанскому, но он от комментариев отказался: «Моя позиция изложена в материалах суда».

Елена Светлова, «Московский комсомолец»