«Запускали двоих, а на капсуле курили трое…»

Туляк Николай Макаров рассказал, как спасал космонавтов

Год назад Алексей Макаров следил за запуском корабля «Союз ТМА-20М», на борту которого были российссияне Алексей Овичнин, Олег Скрипочка и американец Джеффри Уильямс. Фото: Сергей Савостьянов/ ТАСС

5 апреля 1975 года был произведен запуск космического корабля «Союз-18-1», закончившийся аварийным спуском через несколько минут после старта. Туляк Николай Макаров, в то время гвардии старший лейтенант медицинской службы воздушно-десантных войск, оказался участником и свидетелем тех событий.

Первый полет

С Николаем Алексеевичем Макаровым мы познакомились лет десять назад. Тогда он, военный врач медицинской службы ВДВ в отставке, только начинал пробовать себя в качестве писателя. Николай Алексеевич — замечательный собеседник, да и рассказать ему есть о чем.

Сегодня он — автор нескольких книг, член Союза писателей РФ. Его «Записки батальонного врача» переизданы в Туле уже дважды. Но одна история имеет непосредственное отношение к Дню космонавтики. Дело в том, что с апреля 1975 года по декабрь 1980-го он в качестве врача парашютно-десантной группы (ПДГ) участвовал в поисково-спасательных работах по обслуживанию космических полетов. Капсулы с космонавтами приземлялись совсем не там, где планировались. Их надо было искать, предполагалось, что для этого, возможно, придется прыгать с парашютом. А Макаров был не только врачом, но и лейтенантом ВДВ.

— Шесть лет я числился в поисково-спасательной службе ВВС — так официально назывался наш отряд для поиска и спасения космонавтов. Из двадцати одного запуска за это время мне пришлось пропустить только три. Для меня все было ново, незнакомо, жутко интересно, престижно, в конце концов. Стоять, пусть и не у истоков, но почти на переднем крае того, чем мы «были впереди планеты всей».

Но все же самой запомнившейся оказалась его первая «работа» — 5 апреля 1975 года. При запуске космического корабля «Союз-18-1» с космонавтами Василием Лазаревым и Олегом Макаровым отказала третья ступень, и полет закончился через несколько минут после старта. Спускаемый модуль приземлился к юго-западу от Горно-Алтайска, к северу от границы с Китаем, на высоте 1200 метров. Этот шар покатился по крутому склону, зацепившись парашютом за кусты, остановился в 150 метрах от пропасти. Это и спасло космонавтов. Они покинули капсулу. Снаружи было минус семь, пришлось надеть комбинезоны, чтобы не замерзнуть. Лазарев, думая, что попали на территорию Китая, начал жечь документы о военных экспериментах на орбите…

Поисково-спасательная служба ВВС базировалась тогда на военном аэродроме Домбаровский в Оренбургских степях. Группа Макарова — прапорщик и два автоматчика — вылетела на АН-24. Летели встречным параллельным курсом траектории запуска на высоте где-то шести тысяч метров в сторону космодрома Байконур. Лейтенант Макаров переходил от иллюминатора к иллюминатору, заглядывал в кабину к летчикам, лез ко всем с разными вопросами.

— Шутки-прибаутки. Штурман подтрунивает надо мной, над моей любознательностью, — вспоминает Николай Алексеевич. — Экипаж занят привычной, рутинной работой. Очередной раз подойдя к иллюминатору, удивляюсь, что земля резко накренилась влево и мы стали разворачиваться на противоположный курс. Ничего не понимая, думая, что все, работа на этом закончена и мы летим на аэродром взлета, оборачиваюсь к борттехнику с каким-то пустячным вопросом. Он отмахнулся. Затем выругался трехэтажным. В это время из кабины выходит командир и сразу на повышенных тонах, заглушая шум двигателей, объявляет: «Быстро приготовиться к десантированию, — затем со вздохом, уже обычным голосом добавил: — Авария у них. Наверное, придется вам прыгать».

Помогая друг другу экипироваться, парашютно-десантная группа — врач с медицинской сумкой неотложной помощи и ключами от крышки люка спускаемого аппарата, прапорщик с какими-то приборами и пистолетом, два солдата с имуществом и автоматами — не заметила, как самолет снизился до тысячи метров. На земле уже стояла ночь, хотя на высоте и светило солнце. Загорелся красный плафон. Открылся люк. Короткое «С Богом!» — и… люк захлопнулся. Красный плафон фонаря погас.

— Москва запретила прыгать, — пояснил командир. — Космонавты обнаружены. Не хватало еще десантуру угробить. Внизу — ночь, горы, ветер под двадцать метров.

И драма…

На следующий день все, участвовавшие в спасении космонавтов, были сосредоточены на аэродроме Семипалатинска. Всю ночь с космонавтами, совершившими аварийную посадку, поддерживалась устойчивая связь. На КП военных летчиков напряженно думали, как их спасти.

В итоге было принято решение: космонавтов поднять лебедкой, зависнув одному вертолету над ними. Кроме того, десантировать группу спасателей с другого вертолета.

Вертолеты поднялись в воздух. Все начальство разместилось на «вышке». АН-12 кружил на восьми тысячах метров. АН-24 находился на стоянке, и группа Макарова осталась не у дел. Так что за всем дальнейшим ходом операции по спасению космонавтов он мог следить из разговоров по рации.

— Вижу объект! Лежит на крутом склоне горы. Купол зацепился за деревья. На спускаемом аппарате сидят: один, два… три исследователя (так в открытом эфире называли космонавтов) и курят, — докладывает командир эскадрильи МИ-8, первой подлетевшей к месту предстоящей работы.

Вначале все внимание и на КП, и в Москве на последнее слово: «Курят? Откуда у космонавтов сигареты на космическом корабле?»

Затем разом до всех дошло: «Трое!?» Откуда? Кто? Запускали-то двоих! Может, китайский шпион? Граница-то рядом. Может, сбежавший зэк? Кто там еще может третьим быть?

Одну группу спасателей десантировали лебедкой в пятистах метрах от объекта. Но через несколько минут она каким-то образом оказалась в полутора километрах ниже той злополучной скалы. Выяснилось: снимать космонавтов, как раньше планировалось, лебедкой, зависнув над объектом, опасно — склон слишком крутой. Все вертолеты — а их было пять или шесть — летают вокруг скалы, на которой по-прежнему сидят три исследователя. На КП в Семипалатинске, в Москве — паника, и никто не принимает решения: как же все-таки эвакуировать людей, ожидающих помощи.

Утерли нос

Вдруг в эфир врывается чужой голос: «Посторонись! Не мешай работать!» Командир головного экипажа докладывает:

— Неизвестный вертолет МИ-8, нарушая наши ряды, «буром» подлетел к объекту. Завис! Снимает!!! Первый космонавт поднят! Второй поднят… третий поднят.

В это время из Москвы прилетает самолет с генеральским усилением.

— Леонов — был, Шаталов — был, — вспоминает Макаров, наблюдавший за всей этой «кухней». — Махнув рукой на доклад командующего ВВС округа, вся группа усиления поднялась на «вышку». Откуда, обматерив, как только умеют материться летчики и космонавты, оконфузившихся горе-спасателей, минут через десять улетела так же внезапно, как и появилась.

Впрочем, ситуация вскоре прояснилась. Ответ на все вопросы пришел из КГБ. По данным «конторы», третьим «космонавтом» оказался лесник, прилетевший на вертолете лесничества МИ-4. Лесники рано по утру летели куда-то по своим делам. Завидев огонь на склоне (помните, космонавт Лазарев жег документы), высадили одного проверить ситуацию на предмет пожароопасности. А не сообщили об этом никому по двум причинам: полет был, видимо, неофициальный, да и рация на вертолете второй месяц барахлила.

«Буром» снявший космонавтов вертолет МИ-8 оказался из войск ракет стратегического назначения, летевший то ли на «точку», то ли с «точки», то ли еще по каким-то своим делам. Видя нерешительность вэвээсников, пилоты решили «утереть им нос». Что и проделали виртуозно и мастерски, имея всего второй класс.

В этой суматохе все забыли про десантировавшуюся группу. А она тем временем пропала в неизвестном направлении. Как после выяснилось, снесло лавиной. Об этом, конечно, в Москву докладывать не стали, обнаружили и спасли в этот же день, к вечеру…

Досье «РГ»

Макаров Николай Алексеевич родился в Мичуринске Тамбовской области. В 1972 году окончил Военно-медицинский институт в Томске. С 1972 по 1993 год проходил службу в 106-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Был в Афганистане, принимал участие в событиях на Кавказе.

Елена Шулепова, «Российская газета»