Выборы как карго-культ

Пора вернуться к честному назначению губернаторов президентом

Карикатура Алексея Меринова

Нынешний год – это, помимо исторических юбилеев, еще и год региональных выборов: в 15 субъектах Российской Федерации будут избраны руководители, причем в 14 – всеобщим прямым голосованием.

Не является секретом, что в нашей стране основная активность по поводу выборов губернаторов происходит вовсе не в регионах, как это бывает в обычных федерациях, а в коридорах и кабинетах администрации президента, где губернаторы и их окружение терпеливо ждут, пока им одобрительно кивнут с самого верха – или назначат сменщика. Развивать какую-либо деятельность в регионе до получения президентского благословения в российских реалиях не только бессмысленно, но и опасно: преждевременная активность может быть воспринята как непокорность, а такое у нас не прощается. Другое дело, что и после президентского согласия особо напрягаться нет причин: ситуация, при которой ставленник Кремля вдруг проиграл бы выборы, немыслима в 2017 г. Ведь проиграть выборы можно только тогда, когда есть хоть один приличный альтернативный кандидат, но для того и создан пресловутый «муниципальный фильтр», чтобы любой из допущенных к выборам персонажей казался ничтожным даже на фоне самого ничтожного кремлевского выдвиженца.

Выборы глав субъектов все еще существующей юридически федерации в России идеально описываются старинной имперской присказкой: Roma locuta est causa finita est, т. е., в переводе на современный русский, кого президент поддержал, тому гарантирован мандат. Остается загадкой, в чем смысл так упорно воздерживаться от возвращения к честному и прямому назначению губернаторов президентом ради нелепой, бессмысленной и откровенно жалкой имитации электоральной деятельности силами региональных чиновников. Эффект «демократизации режима» начала 2012 г., в рамках которой были возвращены выборы губернаторов населением, полностью использован властью еще тогда и давно сошел на нет. Каких-то влиятельных общественных сил, которые бы стояли на страже губернаторских выборов, в стране нет и в помине.

Возможно, во всех этих процедурах есть какая-то мощная коррупционная составляющая, делающая многоуровневое кулуарное согласование будущего победителя интересным для широкого круга чиновников и олигархов. Кроме того, даже самые символические выборы в нашей стране проходят с более чем солидным финансированием. Не стоит сбрасывать со счетов, что региональные электоральные церемонии наполняют смыслом существование целого пула чиновников в Москве и на местах, партийных бюрократов всех мастей, пиарщиков, политологов, журналистов, социологов и т. д. – надо же им всем чем-то заниматься. Помимо коррупции и создания множества синекур (что тоже в каком-то смысле коррупция – умным людям дают зарабатывать на бессмысленных процедурах, чтобы они сытно ели и ни во что серьезное не вмешивались) найти какой-либо смысл в сложной и дорогостоящей системе маскировки фактического назначения электоральными церемониями довольно сложно.

Никто за пределами вышеописанного круга благоприобретателей не заметил бы, не расстроился бы и не был бы ущемлен в своих реальных правах, если бы вся эта суета региональных элит и кремлевских аппаратчиков по перераспределению и утилизации предвыборных бюджетов была упразднена. Совершенно точно можно сказать, что честный отказ от декоративных губернаторских выборов не вывел бы на улицы миллионы протестующих – если бы вообще кого-то вывел.

Может последовать возражение: выборы губернаторов нужны хотя бы для того, чтобы люди не отвыкали от демократических процедур. И вот что на это надо возразить: разница между выборами, которые начинаются с утверждения кандидатуры их будущего победителя президентом, и выборами, в которых победитель становится известным после голосования избирателей, – это разница между соломенным самолетом из меланезийского карго-культа и настоящим самолетом. Никакие упражнения с соломенным самолетом не помогут в ситуации, когда надо будет что-то делать с настоящим. Так зачем же делать вид, что соломенные самолеты нужны, важны и могут однажды полететь?

Федор Крашенинников, «Ведомости»