Ненастное лето 1916-го

Последнее лето Российской империи. Губернский город Тула — важнейший центр оружейного и патронного производства. Вторая годовщина начала Первой мировой войны. От всенародного патриотического подъема, царившего в умах и настроениях людей еще два года назад, не осталось и следа.

Страницы самой популярной неправительственной газеты губернии «Тульская молва» запечатлели те трагические дни «старого мира»: списки погибших, прибытие раненых, поиск уклонистов от службы в армии, повсеместный рост цен, введение «мясопустных дней», дефицит на товары повседневного спроса, отсутствие спичек и нефтяного топлива. В таких условиях туляки провели «сезон отпусков» ровно сто лет назад.

Предзнаменование природы

Сама погода не предвещала ничего хорошего. Непрекращающиеся проливные дожди и осенний холод, как писала «Тульская молва», «заставляли обывателей обряжаться в осенние пальто». Дождь, «то моросивший, то гонимый ветром волнами и каскадами брызг, переходил в бурные ливни»,— делился впечатлениями корреспондент. Парки, Кремлевский сад, клубы и уличные театры пустовали.

«Погода на всех действовала как-то удручающе, навевая чисто осенние мысли о слякоти, грязи, сидении в четырех стенах дома и прочем как о неизбежном и быстро приближающемся времени, когда не останется даже и воспоминания о нескольких хороших днях почти сплошного ненастного лета»,— подытоживает автор.

Следующее лето туляки встретят уже совсем в другой стране. Останутся ли у них воспоминания «о нескольких хороших днях», прожитых еще в той, царской России? Неизвестно. В декабре 1917 года власть Временного правительства повторит судьбу императорской (большевики победят в Туле на месяц позже Петрограда и Москвы). Ну а потом… Рядом с теми испытаниями, которые еще предстоит пережить, какой-то дождь, пускай и непрекращающийся, кажется такой неважной мелочью, о которой вряд ли кто-то мог потом вспоминать.

Поправки к Закону Божию

Летом 1916 года Государственная дума яростно обсуждает так называемый «Закон о мясопустных днях». Два года войны привели к нехватке продовольствия, в особенности мяса. Депутаты, естественно, решили затянуть пояса. Как? Ограничить население в употреблении говядины, свинины, баранины и изделий из них. Справедливости ради надо отметить: все это — для нужд солдат и офицеров на фронте.

Дебаты в Думе и на газетных полосах превратили продовольственный вопрос в политический. Особое возмущение введение «мясопустных дней» вызвало у представителей духовенства. В царском парламенте более трети депутатов были священниками. Например, правый депутат С. А. Попов считал, что закон «в скрытой форме» причиняет «боль христианскому сознанию», поскольку для потребления мяса выбрана пятница — постный день, когда Церковь вспоминает страдания Христовы. «Что же такое Государственная дума позволяет себе делать, когда она установленные Христом и апостолами посты совершенно оставляет в тени, а между тем устанавливает для этого какие-то новые посты?!» — недоумевал священник. Между тем, несмотря на все споры и протесты, закон под названием «О мерах к сокращению потребления населением мяса и мясных продуктов от крупного рогатого скота, телят, овец, ягнят, свиней и поросят» был принят и вступил в силу после опубликования в «Правительственном вестнике». На всей территории Российской империи вводился запрет на повсеместную продажу со вторника по пятницу мяса, воспрещалось изготовление в местах общественного питания мясных блюд (за исключением производимых на другие дни); с понедельника по четверг запрещался убой скота, а в разрешенные для этого дни (с пятницы по воскресенье) вводилось ограничение, допускавшее заготовление мяса лишь в количествах, позволяющих реализовать его в разрешенные для продажи дни (следить за этим полагалось собраниям городских уполномоченных и земским учреждениям); исключение допускалось лишь для обеспечения мясом нужд армии. Закон также регламентировал и систему наказаний для ослушников — штраф от 50 до 300 руб. и/или арест на срок не более трех месяцев.

В «Тульской молве» «радостная» весть о принудительном мясопусте была опубликована в № 2615 от 4 августа 1916 года. По распоряжению городских властей на время закрывались колбасные заведения, прекращалась продажа мяса. Газета отмечала: «Ввиду мясопуста… сразу подорожали овощи, в особенности огурцы. Подорожала рыба и в первую голову селедки».

Видный мыслитель того времени, консерватор по убеждениям, а не изготовитель мясных консервов Л. А. Тихомиров написал в своем дневнике: «Дума показала свою глупость на законе о „мясопустных днях“.

Сахарные хвосты

В том же августовском номере «Тульской молвы» опубликована заметка под названием «Живая изгородь». Речь идет об очень большой очереди за сахаром, свидетелем которой стал корреспондент газеты. Правда, слово «очередь», хорошо известное всем живущим в СССР, тогда употреблялось крайне редко. Скопление людей за тем или иным дефицитным товаром в Российской империи именовалось «хвостом». Соответственно очередь за сахаром была сахарным хвостом, за хлебом — хлебным хвостом и так далее.

Как следует из заметки, ранее подобных очередей в Туле никогда не видели. Из описания «хвоста» известно, что начинался он у склада на улице Воздвиженской (ныне ул. Революции), шел далее по улице Петровской (ныне ул. Ф. Энгельса), огибая угол, выходил на Посольскую (ныне улица Советская) и заканчивался на улице Киевской (ныне проспект Ленина), где именно — неизвестно. Но даже по самым скромным подсчетам длина такого «хвоста» равнялась никак не меньше 1,5 километра.

«Люди, часто под проливным дождем, стоят от раннего утра до позднего вечера и большинство из них так и уходят ни с чем»,— говорится в заметке. Отчего же происходили такие неудобства? Помимо сахарного дефицита, причин было несколько.

Одна из них — сезон заготовок всевозможных варений, соков, повидла, джемов и т. д. и т. п. Это сейчас зимой можно купить в магазине любой, даже самый экзотический фрукт, а сто лет назад банка с консервированными ягодами — единственный источник витаминов и самое доступное из лакомств. Так что «сахарные хвосты» сулили тулякам продолжение ненастного лета в виде «несладкой» зимы.

Другая причина — безразличие, а может быть, и просто недальновидность тогдашних чиновников. «Тульская молва» так объясняет причины появления рекордных очередей: «один существующий склад при пяти лицах, отпускающих товар, не в состоянии удовлетворять всех потребностей населения и поэтому требуется немедленное открытие еще нескольких складов… Нужды населения не только не удовлетворяются частью (один городской склад по отпуску сахара на 175 000 жителей), но даже сама картина людской сутолоки в здании управы и на улицах представляется какою-то странной».

Читаешь эти строки и понимаешь, почему происходят революции.

Галошный кризис

Все началось с публикации в «Тульской молве» об исчезновении на сапожном рынке города яловых сапог и галош. «В сезон дождей и накануне осени дела исключительно плохо обстоят с резиновой обувью, каковой в продаже совершенно нет»,— говорилось в газете. Там же отмечалось: «…Между тем, по отзыву представителя одной из галошных фирм, галош на фабриках сколько угодно, но цены на них растут неимоверно. Например, дамские мелкие галоши будут стоить сейчас торговцу на месте, не считая стоимости привоза, 5 р. 50 к. и, как уверяют, осенью цена эта поднимется до… 20 руб. Но тульские торговцы воздерживаются пока от крупных заказов, ожидая, что на галоши правительство установит, путем введения таксы, твердые цены».

На сей раз медлительность правительства или заговор фабрикантов были ни при чем. В Туле орудовали спекулянты. Только через месяц после исчезновения мокроступов обнаружилась имевшая место их повсеместная скупка. Скандал разгорелся нешуточный, потому как продавать исчезнувшую обувь злоумышленники предполагали в самый сезон — осенью и в три раза дороже покупной цены.

Очевидно, проделки спекулянтов ранее не смогли бы оказаться незамеченными, но война изменила многие законы, свойственные мирному времени. При повсеместном дефиците практически на все исчезновение какого-то из товаров воспринималось как обычное явление, и понять, что за этим стоят корыстные интересы бесчестных людей, оказалось трудно.

Что же стало со спекулянтами, были ли они пойманы и наказаны, «Тульская молва» не сообщает, однако заметок про дефицит галош, равно как и любой другой обуви, в следующих номерах газеты не публиковалось.

Сергей Тимофеев, «Молодой коммунар»