Табор уводит в пропасть

В этнических беспорядках на территории Тульской области самое удивительное — это их главный фигурант, цыгане

Егор Холмогоров, публицист

На фоне лезгинки с выходом, ставшей повседневностью на улицах наших городов, на фоне непрерывно пухнущей криминальной хроники преступлений мигрантов из Средней Азии против местных жителей и друг друга цыган в России просто слишком мало, чтобы ежедневно напоминать о себе.

Но марку древняя кочевая община, как показали события в Плеханово, держит. В одночасье тамошним цыганам удалось обнулить десятилетия трудов толерантных этнологов и проповедников многонациональности о «таком же народе, как все» и подтвердить весь тот набор предубеждений и предрассудков, который существует практически у любого оседлого народа Европы. В моем собственном детстве одним из самых ранних воспоминаний была бабушкина история о том, как в возрасте восьми лет она выгоняла ухватом вломившихся в хату и пытавшихся пошарить в ней цыган.

И вот самострой в несколько сотен строений, с численностью проживающих несколько тысяч человека — размер этого табора равен крупному средневековому городу. Хищение электричества, врезки в газопровод, едва не окончившиеся трагедией. Колоритные матроны в шубах и с золотыми перстнями, объясняющие, что им нечем платить за газ. Мужчины с дрекольем, старательно изображающие жертв ОМОНа. Пускание слезы пополам с угрозами, что если самострой не узаконят, то «бунты» повторятся.

Либеральные СМИ, которые уже включили режим je suis gitane, так и вовсе назвали бандитские нападения на правоохранителей и газовиков «забастовкой». Забастовка — это прекращение работы? Какую именно работу прекратили эти люди? Наркоторговлю? А нельзя ли как-то добиться от них вечной забастовки в этом случае?

Фото: Александр Кондратюк/РИА Новости

Все это выглядит вопиющей наглостью даже на фоне весьма агрессивного поведения диаспор в современной РФ. Прямо наскакивать на государство, на «Газпром», на ОМОН эти диаспоры все-таки не решались, да и настолько откровенного отстаивания своего права воровать государственный газ я давно ни от кого, кроме Украины, не видел.

Так что цыганский элемент нашей многонациональной мозаики в очередной раз подтвердил свою особенность. Ведь когда-то именно на этом примере наше общество впервые столкнулось с поведением агрессивной криминализованной диаспоры восточного типа, и поведение всех других диаспор нами оценивается именно в сопоставлении с этим образцом.

Мы видим определенную модель социальной и хозяйственной активности кочевого этноса, которая на языке российской этнологии кочевниковедения именуется экзополитарной моделью экзоэксплуатации.

Что это значит на практике?

Экзополитарность — это такой тип организации кочевых обществ, при которой весьма слабый порядок, степень управляемости и цивилизации внутри сообщества сочетается с сильным представительством этого сообщества вовне. Кочевая община может быть совершенно анархична, руководствоваться понятиями родоплеменного строя, но у нее есть хан, который направляет набеги вовне, требует у соседней дань и т.д.

А экзоэксплуатация — это такой тип хозяйства, при котором община или этнос выживают не за счет эксплуатации природы (земледелия, скотоводства, рыболовства, охоты, на худой конец), а за счет присвоения ресурсов других обществ. Этими способами присвоения могут быть насилие и грабеж, воровство и обман, наконец, торговля. Но поскольку честная торговля больших скорых барышей не приносит, требуя эквивалентности обмена, то это торговля либо с элементами обмана, либо запрещенными товарами (наркоторговля, контрабанда и т.д.).

Разумеется, модель экзополитарной эксплуатации использовало множество кочевых народов — гунны, тюрки, монголы, крымские татары… Но по большей части это была эксплуатация вооруженная, завоевательного типа. Кочевник приходил к земледельцу и требовал дань, получая ее, пока не слабел и не сменялся другим кочевником или не уничтожался земледельцем.

Случай цыган — это история попытки выживания экзополитарного сообщества и сохранения им экзоэксплуатационного хозяйства с позиции слабости. «Рома» (кстати, это самоназвание не имеет никакого отношения к римлянам) никогда и нигде не составляли большой завоевательной орды — будь так, они ненадолго бы прославились в истории, а затем погрузились в бездну забвения. Напротив, они всегда и всюду были меньшинством на грани неприкасаемости и, вытесненные в эту нишу, сосредоточили в своей среде множество криминальных и табуированных занятий — кражи, гадания, проституция, хотя, разумеется, занимались не только этим. Но если, будучи меньшинством, в обычных занятиях, таких как кузнечное ремесло, они составляли конкуренцию этническому большинству, то в криминальной сфере для них нашлась та общественная ниша, которая воспроизводится и закрепляется культурой и воспитанием внутри и стереотипами вовне.

На этом спотыкаются многочисленные попытки социальной интеграции цыган. Для того чтобы добиться результата, пришлось бы уничтожить цыганскую экзополитарную организацию, институт цыганских баронов, традиции взаимопомощи, которые требуют от одних членов общины прикрывать преступную деятельность других. Если вычленить из социальной ткани все структуры, ведущие к самовоспроизводству криминала, то ничего практически и не останется, кроме гитар и цветастых юбок. Да и тех не будет, поскольку на них не хватит денег. Поэтому проваливались огромные усилия в этом направлении, предпринимавшиеся советской властью и столь саркастично описанные Иваном Солоневичем в «Народной монархии»:

«При первых же лучах весеннего солнца Центральный Совет Цыганского Национального Меньшинства в одну-единственную ночь стройно и организованно распродал весь свой дворец и скрылся в неизвестном направлении. Были сорваны портреты со стен и кожа с кресел, сперты буфетные часы и брошены на произвол судьбы сочинения Маркса-Ленина-Сталина и культурно-просветительная литература, распроданы пишущие машинки и арифмометры. Личный и ответственный состав исчез совершенно бесследно: растворился в каком-то таборе и пошел кочевать, воровать и гадать по всем республикам СССР. Ни автомобилями, ни портфелями не соблазнился никто. Даже и ОГПУ махнуло рукой: где их теперь поймаешь? Да и какой смысл?».

При всем этом «положительный цыган» был важным образом советской культуры. Даже непропорционально важным, с учетом незначительности процента цыганского населения во всем СССР. Этот литературный и киношный цыган был революционным, отважно дрался с беляками за народное дело, видимо, следуя вековым традициям цыганской «свободы».

Цыганские театры, колхозы и т.д. имели лишь ограниченный эффект. Рядом с театрами сразу начинало вращаться какое-то мутное золотишко, появлялись скупщики краденого. Да и сам тот факт, что цыганский театр располагался на месте старинного «Яра» с его понятной репутацией, говорил, что все осталось по-прежнему.

Позднее все это превратилось в мыльную оперу для домохозяек: «Цыган» и «Возвращение Будулая». Однако вот что в этом эпосе дружбы народов было забавно. Одинокий положительный Будулай противостоял в этом фильме целой своре цыган-бандитов, и если считать по головам, то получалось, что честные будулаи находятся в цыганской среде в абсолютном меньшинстве.

Получается, что единственный способ устойчивой демаргинализации и декриминализации цыган — индивидуальная интеграция в общество, что означает разрыв с этносом. Если же разрыва не происходит, то криминальный шлейф однажды все равно дотянется. Для современного уровня развития цивилизации «цыганская проблема» — как быть с этническими общинами, социальный и культурный строй которых воспроизводят криминальность из поколения в поколение, а устранение криминальности повлекло бы этнический коллапс этих общин, — видимо, неразрешима.

Об этом свидетельствует всевозрастающая цыганофобия в Европе в последние годы. Вспомним антицыганские погромы в Болгарии в 2011 году. Популярность в Венгрии партии «Йоббик», которая придерживается практически нацистского подхода к цыганам. Вспомним, что Николя Саркози стал президентом Франции на обещании депортировать из страны румынских цыган. Оказалось, что смотреть душещипательный мюзикл про Эсмеральду хотят все, а вот жить рядом с Клопеном не хочет никто.

И вот та же проблема напомнила о себе и в России — в числе многих других национальных проблем. И сразу же вскрылись все гниющие язвы нашей многонационалии.

Оказалось, что рядом с Тулой годами оформлялось путем самозахватов и самостроев настоящее закрытое и опасное гетто с наркоторговлей, криминалом, баронскими замками (такие же гетто существуют и в некоторых других российских городах, к примеру, в Воронеже).

Оказалось, что это гетто и живущие в нем люди ставили себя вне закона — и вне подчинения полиции, и вне обязанности платить за услуги. То есть попросту паразитировали на обществе.

Оказалось, что на все попытки граждан указать на проблему власти отвечали трелями про толерантность и дружбу народов и попугивали 282-й статьей.

Оказалось, что, столкнувшись с властями, эти общины не только не намерены отступать, но еще и угрожают бунтами, если их самозахваты не будут признаны. Причем такие речи произносятся от имени некоей «цыганской автономии». Оказывается, в РФ есть и такая.

Ответом государства на то, что ему плюют в лицо, цыкая золотым зубом, пока является бессильное блеяние да репортажи услужливых либеральных журналистов о «страдающих цыганах», притесняемых жестокими бюрократами.

Цыгане на одной из улиц Москвы. Фото: Валерий Шарифулин/ ТАСС

В этой связи хочется напомнить одну вещь. В Российской Федерации есть один очень страдающий, очень притесняемый бюрократами, очень мучающийся от нищеты, недоедания, высоких коммунальных тарифов и чиновного беспредела народ — русские. При этом у этого народа нет права на культурную автономию, о его нуждах и его развитии не пекутся чиновники. Организации, которые заявляют о защите интересов русских, вызывают у начальства всех уровней приступы истеричной подозрительности, о чем не так давно напомнил святейший патриарх Кирилл. В его книге «Семь слов о русском мире» содержится даже специальный призыв: «Необходимо как можно скорее растабуировать понятие «русская национальная организация» в глазах государственных деятелей».

При этом русские составляют в России большинство. И в традиции этого большинства отнюдь не входят криминал и попытки жить за чужой счет.

Соответственно, если цыганская или любые другие общины получат возможность жить за чужой счет, привилегию не исполнять законы, право не исполнять решения суда, возможность воровать газ и энергию, то предоставлена им будет эта привилегия именно за счет русских. То есть станет обычным грабежом нашего народа, в коем государство, снисходительное к диаспорам и ставящее превыше всего принцип «как бы не обидеть какое-нибудь меньшинство», окажется соучастником.

Нормальная жизнь в России будет возможна, только если все этносы, большие и малые национальные группы, общины и диаспоры начнут жить по общим законам. Причем эти общие законы более или менее будут вытекать из тех жизненных принципов, на которых строится русская цивилизация: нормальное социальное государство для всех, а не экзополитарность, созидательный производительный труд, а не экзоэксплуатация. Любая же модель исключений для скандальных и агрессивных меньшинств в уступку их наглости ведет в конечном счете только к демонтажу государства.

Именно привилегии некоторым этносам в ущерб русскому разрушили Российскую империю, затем СССР. И не следует думать, что в случае продолжения самоубийственной политики РФ не пойдет по той же дороге.

Егор Холмогоров, «Русская Планета»