Любовь к правде у русского человека сильнее чувства самосохранения

«Русские люди — самые изголодавшиеся люди в целом свете; и ничего так не уважают, как правду — ничему так не сочувствуют, как именно ей», — сказал в свое время Иван Сергеевич Тургенев.

Захар Прилепин, писатель

О русском человеке теперь говорят многое. О его нежелании знать правду. О том, что из него не вытравили «совка».

Говорят это, как правило, те люди, что именно благодаря «совкам» и совершили в конце 80-х и начале 90-х свой политический, экономический и культурный переворот.

Либерально-буржуазная революция удалась, потому что «совки» встали на сторону реформаторов.

«Совки» на тот момент поверили, что истина на стороне «прорабов перестройки», молодых буржуа, Бориса Николаевича, приемного внука Гайдара, «Демвыбора» и «Яблока».

Лет десять подряд демократами в стране были почти все говорящие, поющие и пишущие лица, кроме разве что Анпилова, Проханова и Лимонова. Признаваться в симпатиях к «имперскому» или «советскому» значило расписаться в своей интеллектуальной отсталости, дремучести, дикости. То, что тебя назовут по этому поводу «совком» — еще полбеды, вполне могли по центральным каналам поименовать «фашистом».

Правда (или «правда»), опубликованная (хочется сказать — вываленная) на страницах ведущих постсоветских изданий, разбередила сознание как минимум двух сотен миллионов людей.

Те, кто сегодня ругает всех подряд «совками», они вот эти антисоветские колонны и митинги по всей стране, голоса, отданные за Ельцина и демократов, тоже считают — «совковыми»?

Ведь в действительности произошло нечто противоположное по смыслу.

Русский человек советского образца в перестройку действительно воспринял разнообразную правду, причем не только «либеральную», но и «националистическую», и вдохновенно, с некоторой даже оголтелостью бросился исправлять всяческую неправду.

Однако непрестанный поток информации, которую русский человек постсоветского образца имел возможность получить в течение последней четверти века — огромный срок! — в очередной раз вывел его на новый уровень сознания.

С одной стороны, «либералы» и «националисты» заигрались в антисоветизм, непрестанно, из года в год распространяя не имеющие отношения к действительности цифры (10, 20, 30, 60 миллионов (версия Олега Басилашвили) и даже 110 миллионов невинно репрессированных).

Когда, наконец, были опубликованы реальные цифры (642 980 расстрелянных по политическим мотивам с 1921 года по 1954-й год и 3 миллиона 777 тысяч осужденных за те же 33 года по политическим мотивам) — людей тронула не только чудовищность и этих цифр тоже, но и чудовищность вранья.

Мы готовы раскаяться — но зачем на нас навешали в 20, 30, в сто раз больше жертв, что это за щедрое скотство?

«Совки» (то есть обычные русские люди) обиделись и на «либералов», и на оголтелых «националистов» вовсе не потому, что не хотели знать правду: они рассердились, что их обманывали. Именно за правду им и стало обидно.

Репрессии здесь только пример, фальсификации и откровенное вранье в 80-е, 90-е, «нулевые» касались самых разных, да едва ли не всех сфер жизни.

В последнее время по большому счету была воспроизведена перестроечная ситуация.

Тогда народ оскорбился на советскую систему за зоны тотального умолчания, лишившие нас осознания ряда национальных катастроф (к примеру, замалчивались масштабы «красного террора» или ужасы коллективизации). В итоге народ разрушил эту систему вопреки всем благам, которые она принесла.
Фото: Рогулин Дмитрий/ТАСС

Теперь народ, оскорбленный чудовищными издержками буржуазной революции, масштабами разграбления государственной собственности, развалом страны, обнищанием гигантских масс населения и тошнотворной буржуазной пропагандой, самым что ни есть демократическим образом отказался иметь дело с элитой, принесшей «свободу» в Россию.

Впору сказать, что народ в России — единственный демократ.

Невзирая на массированную пропаганду, он в определенные периоды времени совершает тотальный переворот — нет, даже не политической системы, а собственного сознания.

Горе нынешней власти, если она всерьез надеется обмануть население страны, пользуясь контролем над медиаресурсами и осуществляя перманентную идеологическую зачистку телевидения.

«Только те, которые хотят обмануть народ и управлять им в свою пользу, могут держать его в невежестве», — заметил как-то Наполеон, сам, впрочем, не чуждый политического шельмовства.

Российское население, в сущности, готово согласиться на некоторое ужесточение режима, что, кстати говоря, также является признаком демократического сознания; в США, к примеру, падение башен-близнецов привело к серьезному ущемлению прав и свобод граждан, и граждане сознательно пошли на это.

Но население никогда не согласится с тем, что его представления о правде ущемляются в угоду сохранению власти и финансового благополучия новейшей российской аристократии, между прочим, вполне себе самозванной. Аристократией их никто не назначал. Да, право на управление финансовыми потоками и совершение экономических манипуляций им, так или иначе, было в свое время делегировано, но без особого энтузиазма. И как делегировали, так и могут забрать это право.

«Лучший пророк для будущего — прошлое», — говорил Байрон.

Буржуазные деятели, все эти чикагские мальчики, вся эта семибанкирщина не сомневались, что страна будет принадлежать им. Но где они теперь?

Советские чиновники предперестроечного образца были уверены, что все рычаги управления в их руках. И что теперь с ними?

А до этого большевистская элита первого призыва была уверена, что оседлала страну.

А до того — дом Романовых праздновал трехсотлетие и едва ли сомневался, что и четырехсотлетие отпразднует.

Но всякий раз на авансцену выходил главный русский демократ и делал выбор.

И всякий раз он делает выбор очень больно. И себе, и окружающим.

Это издержки национальной демократии.

Такая сильная любовь к правде. Сильнее чувства самосохранения.

Давайте еще раз это сформулируем для закрепления.

Любовь к правде у русского человека сильнее чувства самосохранения.

Захар Прилепин, «Русская планета»