О «хороших» гитлеровцах и «плохих» русских в Ясной Поляне 1941 г.

К истории фальсификаций и брёхологии вокруг имени Льва

На фото: Разносчики общеевропейских ценностей образца 1941 года похозяйничали в Ясной Поляне. Гудериан устроил в усадьбе Толстого общежитие

Давно хотелось сказать своё скромное слово по этому вопросу… Само явление его, выброс (высер!) в интернет из пыльного гроба, в который его уложили кино- и фотодокументы, воспоминания очевидцев — свидетельства «хозяйничанья» гитлеровцев в заповедниках и музеях СССР — уже своего рода свидетельство исторического беспамятства поколения путинских выкормышей, молодых беспамятных идиотов, уже и 90-е годы знающих, помнящих не нервами, «шкурой», как мы, а — по брехливым книжкам, разномастных «ревизионеров» истории.

Идею подкинула одна мамзель, разместившая на Стене моей «толстовской» группы в соцсети отрывочек из выдернутой с неонацистского сайта статейки вот такого содержания:

(Намеренно не указываю ни автора, ни сайта, но уж поверьте: не я эту ***ню сочинил! — Р.А.)

* * * * *
 «Немцы не разрушали могилу Толстого»

   Знаменитый русский писатель граф Лев Николаевич Толстой, автор романов «Война и мир» и «Анна Каренина», родился 9 сентября 1828 года в родовом имении отца в селе Ясная Поляна , там же он был похоронен в 1910 г , это село находится в 200 км южнее Москвы, входило до революции в Тульскую губернию. Усадьба Ясная поляна стала музеем, где были собраны ценные экспонаты, для русских людей это место стало почти священным. Большевики до войны с немцами не придавали очень большого значения этому месту.

   В связи с русско-немецкой войной Ясная поляна стала территорией, где проходили военные действия, бои за Тулу. 30 ноября 41 года немецкие войска, две стрелковые бригады под командованием Ротта, в составе второй танковой армии Гудериана, вошли в это село. Завязался бой, но дом Толстого в результате боя не пострадал. В декабре 41 года при отходе немцы должны были освободить дом великого писателя. После этого Советы стали распространять слухи, что немцы надругались над могилой национального писателя, сделано это было для того, чтобы обозлить население, вызвать ненависть к немцам. В 1942 году министр иностранных дел Молотов сообщил: Этот знаменитый памятник русской культуры нацистские вандалы разрушили и подожгли, могила писателя осквернена. Немецкие эмигранты в Америке, такие как Оскар Мария Граф и Анна Зегерс принимали участие в распространении этой лжи, к ним присоединился коммунист Йоханнес Бехер, эмигрировавший в СССР. Даже 1 авг 1992 г в одной статье автора Керстин Хольм (газета Франкфуртер Алльгемайнен — 1.8.92г) писалось — во Вторую мировую войну Ясная поляна на несколько недель попала в руки немецких оккупантов, за это время около ста предметов, принадлежащих жене Толстого, исчезли. На одном красивом шкафу была табличка с надписью — «Для пользования высшим руководстом СС. Фон Райхенау», (конец цитаты).

    Гайнц Гудериан высказался по этому поводу еще в 1950 году в своих «Воспоминнаиях одного солдата» (стр. 233):
   Генерал подробно описывает покои дома Толстых — Мы поселились в музее, мебель и книги перенесли в две комнаты и двери их заперли. Мы пользовались простыми скамьями из простых досок, печь топили дровами из леса. Никакую мебель мы не сжигали, ни одну вещь, ни одну книгу мы не сожгли и вообще не трогали. Все советские утверждения послевоенного времени являются выдумками. Я сам посещал могилу Толстого, она была в хорошем состоянии, никакой солдат ее не трогал, когда мы уходили, все оставалось в таком же состоянии, как и до нас. Послевоенная грубая пропаганда без всякого основания назвала нас варварами. Многие свидетели могли бы подтвердить наши слова. Вся эта история окутана паутиной лжи. Никогда никакого воровства из усадьбы не было, никаких табличек на шкафах не было. — конец цитаты.

   Наоборот, генерал Гудериан со своим штабом следили за тем, чтобы в музее был порядок, усадьба была оставлена семье Толстого в таком же состоянии, как и была до немцев, в этом вермахт сильно отличался от оккупационных войск в Германии. В начале 90-х годов доктор Антон Штерцел в своей монографии под названием «Дом Толстого между войной и миром» полностью подтвердил слова Гудериана и убедил многих своих читателей в том, что немецкие войска вели себя в Ясной поляне очень корректно. Он привел многочисленные сообщения свидетелей, выписки из дневников, писем, военных документов, он полностью разоблачил подлую большевистскую пропаганду, которая распространялась против немецких войск. К примеру, он упомянул высказывание врача Леман-Браунса, который писал: мы вели себя очень корректно, когда немецкие войска появились в имении великого писателя, с нашей стороны ни одна картина, ни одно произведение искусства не было повреждено. Сохранение и защиту музея Толстого можно сравнить с тем, как немецкие солдаты спасали произведения искусств в монастыре Монте Кассино в январе 1944 года».

Источник: Der große Wendig, Rolf Kosiek, Olaf Rose Стр. 195-197.
—————-

Вот, какие, мля, культурные гитлеровцы!

Сразу начнём с конца: с указания источника. Не беритесь его отыскивать. Себя не уважать. Ссылка оформлена не корректно: нет полных выходных данных на издание. Видно, что на сайте воспользовались не самой этой книгой, а чьим-то, уже давно сделанным, переводом отрывка.

Что же касается содержания…

Лживо в этой статейке всё, начиная с заголовка. Могила Толстого — пожалуй, единственное в Ясной Поляне, что было гостями из «культурной» до **я и в жопу Германии — повреждено, оплёвано, засрато, осквернено, но — что да, то да: не разрушено… Толстого откопать не догадались, **яди — и то спасибки.

В народе и после войны долго анекдотец гулял, как академическая комиссия (о ней ниже скажу), проверяла разрушения после гитлеровцев, подошла к могиле, и спрашивают: Ну, Лев Николаич, как вы там?» А из могилы в ответ: «Oh! gut, meine herren! sehr gut!»

Как говорится — «сказка ложь, да в ней намёк»… на «голом месте» и анекдоты не сочиняются…

Главная же хохма в том, что уже в 1942 году началось своего рода идеологическое противостояние гитлеровского и сталинского правительств по поводу совершившегося разорения Ясной Поляны и окрестностей.

На помянутую в статье речь Молотова последовал протест-«опровержение» «германской стороны», с своей версией событий. Этот «протест» — один, самый ранний, источник современных фальсификаций. Есть и более поздние, о них — ниже..

На германское официальное «опровержение» стал ответом не менее официальный и коньюктурный сборник «Ясная Поляна: статьи и документы» (1942), частично посвящённый истории разрушения и восстановления этого мемориального и природного заповедника. Помимо обязательной «коньюктурной» части, типа «Ноты Народного комиссара» — были помещены воспоминания сотрудников музея, учителей полностью разрушенной гитлеровцами толстовской школы, рассказ ст. политрука П. Трояновского «Что увидели наши войска в Ясной Поляне», главное же — официальные Акты комиссии Академии наук об объёмах разрушений в Ясной Поляне.

У каждого из нас, советских людей, в памяти снимки, сделанные О.Б. Кноррингом после ухода гитлеровцев в разорённом Доме Толстого, на пепелище его Школы, на Могиле, рядом с которой гитлеровцы намеренно разместили захоронения своих солдат… Даже не буду публиковать здесь этих снимков: мы помним их с детства…

Однако — в 1941-м разрушителями усадьбы именно советские войска — не были. Источники — достаточно убедительны. Ниже — кое-что из них.

А вот на источниках вышеприведённой, обрусевшей в интернете, бесславной уточки — хотелось бы сейчас же задержать внимание читателя.

Поверженный хищник — чувствует вину, смиреет. То же относится и к поверженной лжи и её распространителям. В 1942-м году попытки официальных опровержений и распространённые гитлеровскими пропагандистами слухи о том, что Красная Армия сама приложила лапу к «разрушению усадьбы и могилы (!) Толстого» (опять могила… — Р.А.) наткнулись на доказательства советской стороны: одних порнографических рисунков на стенах, вполне в духе немецкой ментальности, было достаточно для того, чтобы стало ясно, КТО осквернители и разрушители… Русский Ванька,*** дроча, в таком подспорье не нуждается, обходясь «натуральными ресурсами», а с фотками это уж — «высокая» европейская культура, б**!

Однако, как и в теперешней путинской России, — выросло в своё время и в буржуазной Германии, государстве ФРГ, новое, беспамятное поколение… И в 1961-1965-м гг. — ряд германских изданий настырно публикуют, будто по чьей-то анонимной команде, примерно такой текстик (сравните с российской интернет-публикацией, приведённой выше):

«Части 3-й танковой бригады взяли Ясную Поляну. Гудериан расположился со своим командным пунктом в хозяйственных постройках имения. Как жильё для семьи Толстых был оставлен маленький замок слева. Музей знаменитого создателя «Анна Карениной», «Войны и мира», «Крейцеровой сонаты» и др. был размещён Гудерианом в двух больших комнатах, которые были заперты и охранялись. Ничто не было повреждено, похищено или употреблено для той или иной цели».

Вырезка с этим текстом из западногерманского журнала «Кристалл» (№ 25, 1961 год), попавшая в руки сотрудников музея, содержала в качестве «доказательства» непричастности гитлеровцев к разрушению мемориала Л.Н. Толстого — фото «замка Толстого», без признаков повреждений, в котором, однако, сотрудники опознали… близлежащий к музею Яснополянский дом отдыха, который (как вспомнили старожилы) «немцы», действительно, сначала для чего-то сфотографировали, а затем только — разрушили…

Другой снимок-«доказательство», кочующий и сейчас по интернету, так же ничего совершенно не доказывает: С.А. Толстая-Есенина «щёлкнута» ловким немецким фотографом вместе с гитлеровскими солдатами. Эдакая гостеприимная довольная фрау, принимающая дорогих гостей…

Что при этом думала «фрау» о «гостях» и отчего их, вооружённых до зубов, не царапала и не кусала, не плевалась, не проклинала и не пыталась прогнать, а вела разговоры и попала в объектив, и насколько этот снимок может «доказывать» непричастность гитлеровцев к разрушениям музея — предлагаю домыслить самим читателям.

(Никаких ссылок, книжных, а тем более на интернет не даю, ибо пишу из головы запомненное по рассказам недавно умерших и живых ещё земляков и коллег-яснополянцев. Если, скажем, какая московская сука сумлевается — так приедь, на***, к нам в Ясную, тебе и сотрудники старые, работавшие уже в 60-е гг., подтвердят, и из архива документы покажут, и *** в жопу заодно вставят, чтоб более по жизни не сомневался! — Р.А.)

Вокруг истории Ясной Поляны в эти дни — по-прежнему слишком много эмоций, стереотипных фраз и суждений, патриотических заклинаний, обильно высираемых теперь уже российской идеологической машиной… В основном, если иметь в виду факты, — повторяется старое, но — подзабытое молодыми. И то же, как мы видим, делается пронацистским молодняком — с целью оправдания своих кумиров.

«Что делать?». Два средствия от бедствия:

1) Откопать из могилы Чернышевского и… *******ь его в целку за такие вопросы.
и
2) Не верить — ни тем, ни другим. Обороняться от лжей. Читать источники.
Читать Толстого.

К этому и приступим. Итак…

C утра 22 июня 1941 г. музей Л.Н. Толстого готовился к праздничному юбилейному собранию в честь двадцатилетия со дня открытия. Днём собрание было отменено. Учашиеся 582-й школы г. Москвы, приехавшие на плановую экскурсию, стали в этот день последними «довоенными» посетителями музея…

Уже в этот день Тульская область, в числе близлежащих к столице, была объявлена на военном положении. Отключили свет…

2 июля зав. экспозиционным отделом московского музея Толстого Б.В. Шапошников решает свернуть экспозиции Дома и Литературного музея и убрать в ящиках в безопасное место. Большинство книг из второго этажа переносится в «комнату под сводами». Для эвакуации, однако — не оказалось транспорта: техника (кроме одного безнадёжно неисправного грузовика) — реквизирована на военные нужды, лошади, какие остались — на колхозных работах. Для вывоза самых ценных грузов (картин-подлинников и книг Толстого) в 120 ящиках С.А. Толстая-Есенина ещё летом телеграфирует в Совнарком Калинину и Землячке, прося выделить вагон. В сентябре — ответ: эвакуацию разрешить нельзя раньше, чем будет объявлена общая эвакуация по Тульской области.

16 августа — первая воздушная тревога. 28 сентября — налёт германских самолётов на близлежащий Косогорский завод… Один из самолётов «по ошибке» сбрасывает бомбы на территорию усадьбы…

5 октября — налёт на Тулу. Экскурсовод рассказывает красноармейцам о «Войне и мире» и Бородинском сражении — под гул моторов и выстрелы зенитной артиллерии… Только тогда зав. музеем А.И. Корзинков вызывается в обком партии, где от него требуют немедленно эвакуировать весь Яснополянский музей в г. Томск. Лимит — 2 вагона. Просят поторопиться…

9 октября — два вагона, как обещано, подогнаны к ж\д станции «Козлова Засека» (тогда — станция «Ясная Поляна»). Сотрудницы и пригнанные им на помощь крестьяне из яснополянского колхоза «Путь Ильича» — в авральном порядке грузят оба вагона: 14 ящиков с вещами из Дома, 87 — с книгами личной библиотеки Толстого, 9 — сопроводительные документы…

19 ноября тов. Корзинков, сопровождавший грузы, рапортовал партии: «Прибыл в Томск и сдал экспонаты на хранение». Надо бы добавить: «С горем пополам…». О пути в Томск и его перепитиях — можно было бы написать отдельную публикацию…

В тот же трагический день 5 октября — усадьба была занята войсками. Ещё пока советскими…

В дневниковых записях сотрудника музея С.И. Щёголева записано, что вокруг могилы стоят обозы, а тов. красноармейцы приходят и просят провести экскурсию…

16-18 октября красноармейские части отступили к Туле от занятого немцами Орла. 23-го — новая бомбардировка Тулы… Хозяйство музея ликвидируется, скот и ульи — отданы на сохранение колхозникам…

25 октября — новое нашествие отступающих большевистских войск на Ясную Поляну. 26-го — однодневное размещение на въездной аллее полевого госпиталя… Ходячие — заходят в Бытовой (Дом) и Литературный музей, чтоб согреться и послушать о Толстом…

28 октября — первый наземный бой в районе Ясной Поляны с передовым танковым десантом гитлеровцев…

С.И. Щёголев: «Усадьба превращена в военный лагерь. Около Бытового музея, в парке, в саду, в Чепыже — всюду десятки машин». Работники борются за сохранность музея. После ночного взлома двери в Дом (той, что со стороны цветника) и проникновения туда неустановленного лица — у Дома и у Литмузея выставлены часовые…

Вокруг мемориала ведутся сапёрные подрывные работы, по шоссе мимо музея — непрерывный исход людей и техники…

27 октября 570-й отд. сапёрный батальон получает приказ занять оборону в Ясной Поляне. В здании школы — размещается сам батальон, в доме Волконских — штаб дивизии. Сапёры устраивают лесные завалы и минные поля.

29 октября утром — танковая и воздушная атака гитлеровцев на порядки 878-го, 882-го и сапёрного полков.         Сотрудники — пережидают в подвале до 5 ч. вечера. Красноармейцы — отступают, отстреливаясь, через Чепыж к Воронке, в леса…

С 3 часов дня на шоссе — только немецкие танки.

Выйдя из подвала вечером — увидели, что находятся в тылу у гитлеровцев.

В 10 часов утра в усадьбу явился с сопровождающими офицерами немецкий врач Шварц, потребовавший выделить помещения для устройства временных перевязочного пункта и госпиталя. Под помещения «сгодился» дом Волконского; так же сразу были отданы все подсобные помещения, контора и столовая.

На следующий день, 31 октября, — под госпиталь потребовался уже и весь Литературный музей. Одновременно, вопреки днём ранее данным заверениям, — требуют «очистить» от экспонатов и комнаты Бытового музея.

В этот же день начинают прибывать раненые. На площадке перед литературным музеем — ремонтируются машины, удавливаются для прокорма раненых куры, обдираются туши скота…

В этот же день начинается ограбление Литературного музея, а 1 ноября, при личном посещении Дома Толстого генералом Гудерианом, некоторые вещи были безвозмездно приобретены его свитой как «сувениры для генерала».

Раненых должны были забирать в Чернь, а оттуда по воздуху эвакуировать в Германию. Вместе с ранеными, «заодно», машины нагружались и неэвакуированными экспонатами из Литературного музея, прежде всего — картинами… Машины «принципиально» проезжали не по дорогам, а напрямик, ломая деревья и кусты. В толстовской школе (она же временный гитлеровский штаб…) — топят печи учебными принадлежностями и книгами из уникальной, собиравшейся ещё при Л.Н. Толстом, библиотеки. Так как книг очень много, большая часть библиотеки при отходе гитлеровцев — была отправлена на костёр, здание школы сожжено дотла.

В период с 3 по 9 ноября — постепенно и Бытовой музей выселяется на улицу… Ещё уцелевшие от грабежей вещи переносят в подвал, ледник, во двор и на веранду. В доме остаются, главным образом, тяжёлые шкафы, пустые или с вещами — запертые. Доктор Шварц — в гневе и ужасе: длительное сопротивление Тулы для него — полная неожиданность.

К 14 ноября, как свидетельствует дневник С.И. Щёголева, «дом превращён в казарму; все шкафы взломаны, несмотря на то, что нам всем твердили, что ни один немецкий солдат ничего не возьмёт». Опечатанным остаётся только большой зал. Вся мебель, не поместившаяся в нём — с разрешения военного начальства, используется на растопку печей. В комнате С.А. Толстой, по воспоминанию служащей М.П. Маркиной, стены покрыты порнографическими рисунками и надписями…

Помимо мебели, на растопку печей был отправлен забытый при спешной эвакуации уникальный архив музея за 1932-1941 гг.

В окрестностях дома гитлеровцы собирают для ремонта неисправную технику, а к самому Дому Л.Н. Толстого демонстративно подгоняют танк… Здесь же, во дворе. — скотобойня, на шестах между деревьев — туши коров и свиней…Красноармейцы рассматривают книги, разбросанные на полу библиотеки музея-усадьбы общечеловеками из Германии

25 ноября госпиталь был спешно свёрнут. С.И. Щёголев: «…Всё поломано, побито, как после урагана. Всюду разбросаны остатки музейного хозяйственного инвентаря. В парке Клинах… разбросанные автомашины… Многие деревья побиты снарядами и взрывами».

Но это был далеко не конец бедствий Музея. Уцелели ещё хотя бы сами здания… Их посетил в эти же дни представитель германского верховного командования, и… конфисковал для нужд этого самого «командования».    Двери большого зала были взломаны…

С.И. Щёголев: «С 25 ноября по 10 декабря усадьба превращается в проходной двор. Одна часть сменяет другую. В деревне опустошаются погреба. Идёт безудержный грабёж…». Крестьян раздевают, конфискуют бельё, матрасы… Происходят и казни-повешения оказавших сопротивление яснополянских крестьян.

20 ноября 1941 года небольшая группа сотрудников музея пробралась лесом, тайными тропами, к могиле писателя, почтить память. Их глазам предстал лес берёзовых крестов над могилами гитлеровских солдат. 76 крестов с подписанными фанерными досками…

В последние две недели хозяйничанья гитлеровцев — всё говорило о том, что место ими облюбовано для зимования. Они начали обустраивать Литмузей и Дом Волконского для приёма высшего руководства… Планы изменило начавшееся в начале декабря наступление красноармейцев под Москвой.

10-12 октября — нарастающая тревога гитлеровцев. Штаб свёртывается, машины стоят наготове…

В ночь с 12 на 13 декабря — артобстрел Ясной Поляны. Повреждения — в основном среди насаждений, в т.ч. на Прешпекте.

Отступающие гитлеровцы поджигают Дом отдыха, больницу, дом врачей, дом учителей, школу, интернат и ближайшие к нему дома деревни. Уцелевшие книги из 18-титысячной школьной толстовской библиотеки перед сожжением самого школьного здания спешно выносятся на улицу и сжигаются, для надёжности, в кострах…

Подпалив школу, гитлеровцы особое внимание решают уделить Дому Л.Н. Толстого. Сотрудницы М.И. Щёголева и М.П. Маркина стали свидетелями поджога в центральной комнате дома — библиотеке, производившемся тремя офицерами, специально заехавшими для этого к Дому на машине… Сотрудницам они пригрозили взрывом в якобы «заминированном» ими Доме. Убедившись, что костёр в доме разгорелся, офицеры тут же уехали на последней машине…

М.И. Щёголева вспоминала об этом трагическом эпизоде в дневнике:
«Бегу и созываю служащих, рабочих. Из окон дома Толстого уже вырываются клубы дыма. Войти страшно. Положение спасает молодёжь: Павлик Комаровский (воспитанник С.Л. Толстого), врач Илюхин, Клавдия Литвинова вбегают в дом и кричат, что подожжены три комнаты, но борьба ещё возможна».

Спасители первым делом выкатили из Дома большую бочку с горючим, оставленную незваными «гостями».

Первое время вёдра для тушения пожара набивали снегом. К счастью, обнаружили воду в старом заколоченном колодце у дома-музея. Общими усилиями пожар был потушен.

Писатель Я.А. Хелемский, посетивший Дом Л.Н. Толстого в январе 1942 г. в качестве военного корреспондента, увидел следующую картину:

«…Зловещее отверстие в обгорелом потолке, обнажившаяся из-под штукатурки кладка. Бурые разводы — след воды — на карнизах. Обугленные доски лежали навалом. Над сожжённой частью пола — проложены мостки из двух балок. В спальне пол совсем обуглился; полусгоревшая дверь, ожоги на стенах… (…) Обратите внимание, — Щёголев тронул меня за рукав, — костёр разложили как раз на том месте, где стояла постель Льва Николаевича. Неужто и это у них было продумано?..»

Вот только отрывок из Акта Комиссии АН о разрушениях Дома-музея:
«1. В помещении библиотеки, находящейся во втором этаже, прогорел пол на 50%, на потолке проломано отверстие на чердак (20%), обгорела и осыпалась штукатурка стен (на 50%), обгорели две двери…
2. В спальне Л.Н. Толстого… прогорел пол (50%), штукатурка испорчена и отбита…
3. Выбиты стёкла в окнах (80%) всего здания <В основном — при тушении пожара. — Р.А.>
4. В спальне Софьи Андреевны — прогорели 3 половицы, обгорело окно.
5. Все комнаты дома закопчены…
и т.д.

Большинство утраченных предметов — мелкие вещи из сломанных шкафов и документалльные фотографии. В Литературном музее — утрачены были картины, 54 различных экспоната, а также книги (около 200 ед. хр.).

На территории — уничтожены мемориальные ворота, мостики (включая мост через Воронку), сожжены купальни, вырублены 2143 дерева. Земляные сооружения (траншеи, дзоты — как гитлеровские, так и большевицкие) и воронки изуродовали и перекопали более 3 тыс куб. метров земли.

Школа Толстого предстала глазам Я.А. Хелемского в таком виде:
«Сквозная каменная коробка, лишённая крыши. Внутри лежал снег. Перекрытий не осталось вовсе. Отопительные батареи второго этажа качались над головой, повиснув на тонких трубах. Среди мусора перекатывались головешки — остатки школьной мебели. Лосутья книжных страниц и географических карт осыпались золой при первом прикосновении.

И среди всего этого в вестибюле возвышалась четырёхметровая белая статуя, закопчённая, покрытая щербинами, но всё же не рухнувшая. Толстой в длинной рабочей блузе, засунув левую руку за пояс, стоял, тупо и беспомощно глядя куда-то перед собой».

Весь тогдашний коллектив музея (28 чел. вместе с С.А. Толстой-Есениной) был решением Тульского обкома ВКП(б) освобождён от несения обычных трудовых повинностей и мобилизован на восстановление Ясной Поляны, признанным идеологически-важной государственной задачей. Облисполком уже в январе бросил людей на помощь по уборке с территории гитлеровской техники. С 8 апреля 1942 г. шли уже официальные ремонтно-восстановительные работы в Доме. 21 апреля — возобновлена подача электричества (до этого шесть месяцев столбы использовались только гитлеровцами — как виселицы…). Параллельно приводилась в порядок уцелевшая мебель, проводились инвентаризации уцелевших и частично уцелевших экспонатов (именно тогда определялось и безвозвратно утраченное, что было необходимо со временем заменить точными копиями якобы «подлинных» предметов)…

Все работы были завершены в поистине сталинских темпах, и 7 мая музейщики могли уже рапортовать Партии и лично тов. П.Н. Быкову, прибывшему от облисполкома с проверкой: Бытовой и Литературный музеи открыты для посетителей!

4 мая начались восстановительные работы и в Доме Волконского. К 20 мая были ликвидированы и все следы гитлеровского кладбища у могилы Толстого: территория постепенно принимала прежний облик.

Вот какую запись оставил в книге отзывов Музея посетивший торжественный митинг по случаю открытия музея    24 мая 1942 г. академик АН СССР тов. Емельян Ярославский:
«Рад, что в день открытия и восстановления музея 24 мая 1942 г. я мог выразить свои чувства уважения Л.Н. Толстому, его гению и уверенность, что ещё более окрепнет в этой войне против осквернителей культуры советский народ. — Ем. Ярославский».

Многочисленные мелкие реставрационные и восстановительные работы, необходимые для приближения Музея Л.Н. Толстого максимально близко к мемориальному облику, проходили, впрочем, ещё долгие годы — уже без помпы и официальных освещений в прессе. На время они были прерваны событиями 90-х гг.: свободой, демократизацией, рыночными реформами (грозившими Ясной Поляне более разрушительными последствиями, чем «какое-то там» двухмесячное хозяйничанье гитлеровских варваров…), так что некоторые из них — осуществлены уже в наше время.

Полная версия: блог Романа Алтухова