Баня в русской печи

Один из эпизодов деревенского быта, который на наших глазах стремительно исчезает

Я родился в городе Донском Тульской области в 1947 году. Окончил Тульский политехнический институт, по специальности — горный инженер. Трудовую деятельность начал в Казахстане. Участвовал в строительстве канала иртыш — Караганда, селезащитных сооружений Медео, Капчагайской ГЭС и других объектов. В 1975 году вернулся в родной город, где почти 25 лет проработал на угольном разрезе начальником участка, заместителем главного инженера, а затем и главным инженером разреза до самого закрытия предприятия. В настоящее время работаю начальником участка рекультивации земель. Журнал «Наука и жизнь» получаю постоянно на протяжении десятков лет. и каждый номер по-своему интересен, несёт обширную полезную информацию, вводит в мир научных открытий и достижений, возвращает в историю, заставляет взглянуть на мир глазами авторов невыдуманных рассказов, основанных на реальных жизненных впечатлениях. используя подшивки журналов как энциклопедию, можно всегда найти нужную, полезную информацию практически на любую тему. Так, используя описания сибирской бани и печи для бани, опубликованные в вашем журнале, мне удалось в 1988 году построить свою баньку, которая действует и поныне. Посылаю короткий рассказ — воспоминания, воскрешающие один из эпизодов деревенского быта, который на наших глазах стремительно исчезает, порой вместе с деревней…

Прошлый век, начало 50-х. Мне, городскому мальчишке, скоро пять лет. Стою в тускло освещённой деревенской кухне совершенно раздетый и со страхом заглядываю внутрь большой, жарко натопленной русской печи, где только что исчез мой отец. С ужасом всматриваюсь в арочное «жерло», пытаясь увидеть отца живым, но внутри мерцающий огонёк и движущиеся тени — становится ещё страшнее. Страх предстоящего посещения этой «печной утробы», на которое опрометчиво согласился, сковывает не только руки-ноги, но и язык. Из глубины печи доносится знакомый родной голос, и я, вдохнув воздух, ободряюще подталкиваемый взрослыми родственниками, ползу на коленях в отцовские объятия.

Открываю глаза: свет фонаря «летучая мышь», отражаясь от жёлтой, постеленной по поду соломы, освещает закопчённые, источающие жар кирпичные стены и свод. Я стою посреди сравнительно просторной камеры, рядом сидит отец и крепко держит меня, мы с ним почти одного роста.

Сбоку, у лаза, отсвечивает блестящий медный таз, накрытый берёзовым веником. Отец, намочив веник, машет им в черноту угла — густой белый туман с запахом деревенского хлеба заполняет всё пространство. Фонарь превращается в едва заметный вытянутый шарик с разноцветными лучами. Я крепче прижимаюсь к руке отца. Вздрагиваю от прикосновения шёлковых листьев мягкого, пахнущего весенним берёзовым лесом тёплого веника. Он скользит по телу, хлещет спину и плечи — становится жарко.

Обратный маршрут из печи заканчивается в большой деревянной лохани с мыльной пеной и струёй тёплой воды.

Утром спешу поделиться пережитыми потрясениями со сверстниками, но мой рассказ и даже придуманные «страшилки» про печных домовых их не удивляют. Вековые традиции использовать печь в качестве бани — необходимое бытовое мероприятие на селе. Выпечка хлеба в этот день тоже обязательна, так как позволяет бережливым крестьянам разумно использовать натопленную печь. Сам я запомнил баню в русской печи на долгие годы со всеми подробностями.

Иногда кажется, что, если совместить запахи сгоревшей соломы, мокрого берёзового листа, свежеиспечённого хлеба и мыльной пены, можно вернуться в детство… Но чудеса бывают только в сказках.

В. Катков (г. Донской Тульской обл.), «Наука и жизнь»
По наводке  @skorohodik