Лев Толстой: хроника ухода в никуда

10 ноября 1910 года общественность Российской Империи – и просвещенная, и не очень была потрясена. В неизвестном направлении исчез Лев Николаевич Толстой.

На фото: Лев Толстой и доктор Маковицкий

Существуют такие дни, которые, как считается, изменили историю. Это дни сражений, начала войн, дни политических убийств, дворцовых и военных переворотов. Такие признанные «дни перемен» изменяют историю самым наглядным образом. Но бывают в истории и иные дни, которые меняют ход истории скорее внутренне, чем внешне. Хотя порой общественный резонанс таких событий оказывается сравнимым с политическими потрясениями.

Один из таких дней, который может быть уподоблен «искусственному землетрясению» в жизни России, — это 28 октября (или 10 ноября по новому стилю) 1910 года. В этот день Лев Николаевич Толстой навсегда ушел из своего родового имения Ясная Поляна.

Вот краткая хроника событий того дня:

4-5 ч. утра. Л.Н. Толстой будит своего личного врача Д.П. Маковицкого и дочь А.Л. Толстую и начинает собирать вещи в дорогу.

Около 6 ч. Толстой с Маковицким уезжают из Ясной Поляны на станцию Щекино Московско-Курской железной дороги. Кстати, эта станция была переименована в Щекино из Ясенок в 1903 году и, скорее всего, просто по имени близлежащей деревни. Однако, существуют и местные легенды об этом переименовании, две из них связаны с именем Л.Н. Толстого и с пощечинами. По одной версии, Толстой якобы получил пощечину в поезде от одной мещанки. Граф ехал в вагоне первого класса, но вид имел «опрощенный» — был одет в свиток и лапти. Проголодавшись, Толстой извлек нехитрую дорожную еду – селедку с черным хлебом. Мужицкая еда, да и сам вид странного пассажира первого класса до крайности возмутили соседку Толстого, и та выкинула селедку за окошко.

Странствующий граф, тоже не остался в долгу, и отправил в окошко собачку снобствующей мещанки. За что и удостоился пощечины.

По другой легендарной версии, пощечину влепил офицеру рядовой Василий Шибунин, работавший на строительстве железной дороги. Рядового судил военно-полевой суд, а на суде Шибунина защищал Л.Н. Толстой. Солдат был все же приговорен к расстрелу, казнен и похоронен у станции Ясенки. Якобы так Ясенки и стали Щекино, опять же в память о пощечине.

Эти легенды нам вспомнились просто потому, что в то утро великого ухода Толстой с Маковицким провели на станции более часа в ожидании поезда.

7:55. Поезд № 9 отправился со станции Щекино.

10:04. Толстой с Маковицким пересели на станции Горбачево на товарно-пассажирский поезд № 37 по направлению к Сухиничам.

Около 11 ч. А.Л. Толстая рассказала матери об отъезде отца. Софья Андреевна покушалась на самоубийство, бросившись в пруд, но была спасена.

16:50. Поезд № 37 вместе с Л.Н. Толстым и его личным врачом прибыл на станцию Козельск.

20:30. Беглецы добирались до монастыря Оптина Пустынь.

А теперь посмотрим, как отозвалась на это событие Россия. Для этого пролистнем страницы отечественных газет и журналов за те дни. Не всех, конечно, а тех, что, скажем, выборочно попадутся нам на глаза.

26 октября (8 ноября) 1910 г. За два дня до ухода Толстого из Ясной Поляны.

«Русское слово» (Москва): «Тула, 25, X. Только что вернулся из Ясной Поляны. Сегодня Л.Н.Толстой посетил местную церковно-приходскую школу, рекомендовал учителю детский журнал «Солнышко», если он только понравиться детям.

В настоящее время Лев Николаевич занят просмотром издания «Посредника» и прочел около 70-ти книжек. Отзыв о каждой брошюре Л.Н. обозначает баллом.

Авиатору Ефимову, который телеграммой просил позволения приехать в Ясную Поляну, чтобы поговорить об авиации, Л.Н. Толстой ответил отказом».

Первые сообщения о таинственном уходе Толстого появились в прессе спустя два дня – 30 октября (12 ноября)

Вот то же «Русское слово»: «По телеграфу от нашего корреспондента. Тула, 29, Х. Из Ясной Поляны получено известие, что Лев Николаевич Толстой уехал неизвестно куда вместе со своим доктором Маковицким. Л.Н. Толстой оставил записку, что желает конец жизни провести в уединении».

«Тула, 29, X. (срочная). Возвратившись из Ясной Поляны, сообщаю подробности отъезда Льва Николаевича.

Лев Николаевич уехал вчера, в 5 часов утра, когда еще было темно.

Лев Николаевич пришел в кучерскую и приказал заложить лошадей.

Кучер Адриан исполнил приказание.

Когда лошади были готовы, Лев Николаевич вместе с доктором Маковицким, взяв необходимые вещи, уложенные еще ночью, отправился на станцию «Щекино».
Впереди ехал почтарь «Филька», освещая путь факелом.

На ст. «Щекино» Лев Николаевич взял билет до одной из станций московско-курской железной дороги и уехал с первым проходящим поездом.

Когда утром в Ясной Поляне стало известно о внезапном отъезде Льва Николаевича, там поднялось страшное смятение.

Отчаяние супруги Льва Николаевича, Софьи Андреевны, не поддается описанию».

Далее объем корреспонденции о событиях вокруг Л.Н. Толстого и его семьи вырастает до масштабов снежной лавины.

Читаем случайные выдержки:

30 октября

«Биржевые ведомости» (Петербург, вечерний выпуск): «Легенда XX века. «Неожиданный, но совершенно правдоподобный, ошеломляющий, но психологически такой понятный, пришел слух их Ясной Поляны.

Толстой покинул ее. Оставил жену, семью, роскошь своей красивой родовой усадьбы и ушел. Куда? – пока еще не известно. Но известно, что ушел именно от этой роскоши, от суеты жизни знаменитости, от всего слишком мирского духа своего дома…

То, чего так недоставало Толстому, — дела, завершающего слово, — теперь налицо. На здание его учения положен последний камень. Что-то былинное, типично русское есть в этом шаге Толстого.

Толстой будет отыскан, но если бы он вернулся и исчез, — мировая история в 20-м веке получила бы пленительной красоты легенду, от которой веяло бы силою первых сказаний Библии.

И пусть доля безумия есть в этом движении 82-летнего старца, — это благородное безумие, которое много раз спасало и, может быть, еще спасет мир». (А. Измайлов).

31 октября

«Русские ведомости» (Москва): «От нашего корреспондента. Известие от отъезда Л.Н. Толстого производит в Петербурге огромную сенсацию. Оно является полнейшей неожиданностью даже для близких ему людей. Некоторые узнали об его отъезде из газет, другие были извещены непосредственно по телеграфу. Конечно, все теряются в догадках о причинах отъезда Л.Н…»

«Русское слово» (Москва): «Козельск, Калужской губ., 30, X. Сообщаю подробности об отъезде Льва Николаевича Толстого из Ясной Поляны.
Доехав до ст. «Горбачево», Лев Николаевич и его врач Д.П. Маковицкий взяли билеты дальше, в Козельск.
Оба они ехали в грязном, набитом рабочими вагоне 3-го класса, прицепленном к товарному поезду.
В Белеве Лев Николаевич выходил в буфет и съел яичницу.
Лев Николаевич был в хорошем настроении духа.
Одет он был в коричневое ватное пальто и каракулевую шапку.
Приехав в Козельск в 5 час. вечера, Лев Николаевич направился в Оптину пустынь, где не был уже семнадцать лет.
Входя в монастырскую гостиницу. Лев Николаевич, обращаясь к гостинику, сказал:
— Михаил, может быть вам неприятно мое посещение? Я, ведь, отверженный церковью Лев Толстой… О.Михаил ответил:
— Мы всем рады…
Переночевав в Оптиной пустыни, Лев Николаевич ходил на следующий день утром к старцу Иосифу и долго беседовал с ним…»

Там же: «Софья Андреевна. … И вот свершилась трагедия, какая не каждое тысячелетие совершается в человечестве.

Потому что не каждое тысячелетие рождаются Будды и Толстые…

Полная версия: Александр Пыжиков, «Аргументы неделi»