The Washington Post: Волонтеры в Туле сплотились ради помощи украинцам

Ведущее издание США развеивает западный миф об отсутствии беженцев с Украины

Тула, Россия – Сначала война в восточной Украине заставила семью Анны Гуровой бежать в Россию. Теперь и большинство ее соседей по улице в родном городе покинули свои дома – и по ее словам лишь немногие планируют возвращаться, даже если в промышленном районе, который они когда-то называли своим домом, воцарится мир.

Евгения Ставничая (31 год) со своей дочерью Викторией Ставничей (9 лет) в Туле. Ставничая, инструктор по вождению, нашла временное жилище в Туле еще летом, когда была вынуждена покинуть свой дом в Украине. (Фото Дианы Маркосян для The Washington Post)

И хотя конфликт в Украине перешел в более спокойный но все еще кровавый ритм, многие из сотен тысяч беженцев налаживают свой быт в других местах, отказываясь от региона, который, кажется, призван стать территорией постоянной нестабильности. Многие не намерены жить в месте, которое жестого поделено между теми, кто поддерживает Киев, и теми, кто доверяет Москве – особенно теперь, когда линии фронтов, кажется, зафиксировались, вероятно на многие годы.

Депопуляция восточной Украины может иметь тяжелые последствия для статуса региона как промышленного сердца страны – и этого первый знак, указывающий на перспективы развивающегося анклава. С момента распада Советского Союза Кремль использовал дремлющие конфликты в Молдове и Грузии с целью давления на национальные правительства, разжигая напряженность, которая продолжается много лет. Условия прекращения огня, по словам политиков, могут сделать то же самое в Украине

“Мы заняты оформлением документов для получения российского гражданства”, – говорит Гурова во время отдыха после смены кондуктора автобуса. “Мы приехали сюда, чтобы спасти детей и жить дальше.”

Гурова, ее муж и двое сыновей бежали из восточно-украинского города Снежное в июне, будучи убеждены, что война скоро доберется и до них. Гурова оставила работу кондитера, а ее муж уволился с завода, и они на последние деньги купили билеты на автобус в Россию. Со временем они оказались в Туле, городе с населением около 500 000 человек, расположенный на 160 километров южнее Москвы, который знаменит своими изящными бронзовыми самоварами (Наверное, всё-таки латунными и медными — прим. «TPR»).

Беженцы готовятся к новому дню в пункте временного размещения в Туле, Россия. В этой комнате живут более дюжины человек.
(Фото Дианы Маркосян для The Washington Post)

Сейчас, по ее словам, они не намерены возвращаться домой, в частности из-за спорадических бомбардировок, которые продолжились в окресностях удерживаемого ополченцами Снежного даже после того, как соглашение о прекращении огня вступило в силу, так как обе стороны сражаются за позиции, пока линия фронта не закрепится еще сильнее.

“В ближайшем будущем мира можно не ждать. Как можно ждать мира, когда твои же братья пришли в тебя стрелять?”, – говорит она, подразумевая украинских военных, которых она обвиняет в насилии. Большинство ее друзей из прежней жизни сегодня находятся в России, утверждает она, и они разъехались по обширной территории этой страны. Некоторые уехали в Магадан, сибирский город, который в прошлом являлся центром исправительной системы Сталина. Другие – в Астрахани, городе на побережье Каспийского моря.

ООН заявляет, что более одного миллиона украинцев были вынуждены покинуть дома в связи с ведением военных действий. Предполагаемое число беженцев варьируется и зачастую в силу поддержки той или иной политической позиции. Российские власти предоставили плавающие оценки числа украинских беженцев попавших в их страну, избегая военных действий, но по последним официальным данным составляет 875 000 человек и около 300 000 из них подали документы на предоставление убежища.

Соглашение о прекращении огня от 5 сентября позволило некоторым вернуться домой, но насилие продолжилось, удерживая от возвращения многих других. Вероятно, затяжной поляризованный характер конфликта стал причиной того, что про-российски настроенные граждане Украины еще долго будут осторожны в планах возвращения на территории, контролируемые украинскими властями, а про-киевски настроенные будут опасаться жизни на территориях, контролируемых ополченцами.

Помощь беженцам

Власти по обе стороны российско-украинской границы, очевидно, готовятся к долгосрочным изменениям численности населения.

“Эти группы людей мы должны разместить и обеспечить”, – сказал на прошлой неделе премьер-министр России Дмитрий Медведев. “Они находятся здесь, чтобы работать и жить, и они должны получить рабочие места, и их дети должны ходить в школу”.

Германия в понедельник выделила 32 миллиона долларов на строительство домов для беженцев в восточной части Украины, что является признанием того что местная инфраструктура уничтожена, а некоторые из тех, кого бои выгнали из собственных домов, могут уже никогда не вернуться назад.

Проблема покидающего свои жилища населения объясняет закрытие шахт и остановку заводов которыми плотно усеяна карта восточной Украины. Национальный Банк Украины уже опубликовал прогноз сокращения объемов экономики в этом году на 10 процентов. Страна пытается наскрести деньги на выполнение своих государственных обязательств.

В Туле местным властям пришлось суетиться, чтобы выделить рабочие места и жилье для новых жителей.

“Ситуация близка к чрезвычайной”, – завила Марина Левина, заместитель председателя правительства Тульской области, курирующий вопросы миграции и беженцев. “Никто здесь не готовился к принятию людей” до того, как начались столкновения, говорит она. Власти региона предполагают, что почти три четверти от 4 000 человек, прибывших в Тулу, останутся здесь на постоянное проживание.

Волонтеры в Туле сплотились ради помощи украинцам.

“Им нужна теплая одежда. У них зимы не такие как здесь. Еще нужны лекарства”, – утверждает Татьяна Деева (26 лет), старшая среди 10 добровольцев в городе, которые пытаются организовать снабжение и обслуживание для беженцев. Во-первых, говорит она, власти региона, кажется, были подозрительны в отношении деятельности группы – которая необычна для России из-за отсутствия прочных традиций волонтерского движения – но впоследствии начали с ними сотрудничать.

Доля неприязни

Хотя принятие беженцев в Туле по большей части положительно, некоторые местные жители оказались озадачены тем фактом, что правительство уделяет больше внимания судьбе украинцев, чем делам местных россиян.

“И хорошо, и плохо”, – говорит Лена, женщина с сигаретой у входа в аптеку возле центра помощи беженцам в Туле, которая отказалась назвать свою фамилию. “Им предоставляется размещение, работы и все остальное. Россияне такого не получают.”

На практике жизни беженцев не так безоблачны – быт в пунктах временного размещения по истине спартанский, а рабочие места не гарантированы – но озабоченные слова отражают чувства, что не все хорошо и в жизни обычных россиян. Некоторые из украинцев в Туле говорят, что чувствуют это отношение пока пытаются наладить быт в другой стране.

“У нас нет домов, потому что они разрушены. У нас нет денег. У нас нет работы”, – говорит Евгения Ставничая (31 год), работавшая в Снежном инструктором по вождению и ищущая сейчас работу в Туле. Она живет в тесной комнате с ее молодым человеком, 9-летней дочерью и еще девятью беженцами. На 50 человек работают два туалета и Ставничая пытается как можно скорее найти другое жилье.

Ее дочери приходится непросто в школе – уроки математики ушли далеко от таблиц умножения, которые та только-только прошла в Украине – но Ставничая полна решимости наладить жизнь в России.

“Я не хочу возвращаться. Там нет стабильности. И будет очень тяжело найти работу”, – заключает она.

Michael Birnbaum, «The Washington Post»
Перевод: lique_bez
По наводке: Алёша Ватник @idea_generator