Прощание с умолчанием

Редактор «Московского корреспондента» Григорий Нехорошев рассказал как случился скандал женитьбой Путина

 Премьер-министр РФ Владимир Путин и его жена Людмила приняли участие в переписи населения. Два последних года Путин появляется перед телекамерами с женой только после того, как с новой силой вспыхивают слухи, будто национальный лидер уже давно разведен. Точно так же получилось и на этот раз: весь прошедший месяц интернет будоражили слухи о бегстве Людмилы Путиной в монастырь. Этот слух опровергла Патриархия. А вот пресс-секретарь Путина опроверг слух о том, что премьер разведен. И именно это стало самой большой неожиданностью.

Ровно два с половиной года потребовалось, чтобы на всю страну прозвучало, наконец, это слово – «развод».

Впервые слухи о разводе Путиных появились в «Московском корреспонденте» 12 апреля 2008 года. В том номере газеты говорилось и о возможных отношениях Путина с депутатом Госдумы Кабаевой. Эту заметку регулярно вспоминают чуть ли ни каждый месяц, иногда и чаще. Вспомнили и на этот раз.

Я служил в «Московском корреспонденте» главным редактором. Когда редактировал ту злосчастную заметку, сознательно применил все возможные в журналистике способы, которые подчеркивали — мы говорим только о слухах: поставил везде знаки вопросов, приписал множество вводных предложений — «по слухам», «как говорят», «якобы». Но я был уверен – читатель имеет право знать даже слухи о первых лицах государства. Потому что слухи – такая же часть информационной реальности, как факты и мнения. Конечно, я предполагал, что у газеты могут быть неприятности.

Но масштаб скандала, который после той заметки случился, поразил даже людей с очень смелым воображением. По рассказам владельца газеты, миллиардера Александра Лебедева, высшие чины из силовых структур стали более чем прозрачно намекать, что безопасность они ему гарантировать не могут. Помню, как пресс-секретарь Лебедева спрашивал меня с истеричными нотками в голосе и неподдельным ужасом в глазах: ты понимаешь, что с Лебедевым могут поступить, как с Ходорковским? Понимаешь, что подтолкнул человека к ужасной, почти смертельной пропасти своей необдуманной публикацией?

После этого меня профессионально допрашивали люди из неназванной службы безопасности: угрожали пустить по миру меня и мою семью, собирались допросить с использованием полиграфа. Их интересовало, кто «заказал» мне публикацию о разводе Путина.

Статья в «Московском корреспонденте» воспринималась не иначе, как часть глубоко законспирированного заговора. Направленного то ли против Путина, то ли против Лебедева. Среди бывших журналистов газеты до сих пор есть персонажи, которые верят в заговор. Недавно знатный политолог Белковский высказал даже версию, будто бы шумный скандал был нужен для того, чтобы отвлечь внимание граждан от широко известного случая, когда Путин с удовольствием целовал в пупок маленького мальчика.

Два с половиной года назад, когда скандал с «Московским корреспондентом» вышел на международный уровень, Александр Лебедев газету закрыл. Думаю, он серьезно опасался за свою безопасность и, закрывая газету, посылал «наверх» сигнал о своей безусловной лояльности.

Мои друзья и коллеги в России и по всему миру беспокоились тогда и за мою безопасность, советовали уехать из страны. Но меня больше всего мучило чувство вины перед миллиардером Лебедевым. И когда неожиданно один из украинских издателей предложил мне переехать в Киев, работать в редакции одной из его газет, я решил согласиться. На Украине я собирался написать большую статью о том, как все было на самом деле, чтобы окончательно отвести от Лебедева все подозрения. Но Александр Лебедев был категорически против. Он сказал, что на Украину меня зовут, чтобы там убить и затем обвинить его в этом убийстве. И после этого с ним расправиться. На всякий случай Лебедев даже приставил ко мне охрану.

Через несколько дней после этого в интервью журналу «GQ» г-н Лебедев заявил, что статья со слухами о разводе Путина вообще в редакции не готовилась. Якобы ее тайно вставили в газету уже в типографии люди Лужкова. Мэр Москвы подал в суд за оскорбление чести и достоинства и суд выиграл. Но Лебедев продолжал настаивать – статью вставили в типографии. После недавней отставки Юрия Лужкова он сказал об этом еще раз. И меня просил бывший владелец «Московского корреспондента» сказать публично то же самое. Я отказался, на том и расстались.

Летом 2009 года, через год после закрытия газеты по Москве вновь поползли слухи о романе Путина с депутатом Госдумы. Пикантность им придавал тот факт, что слухи были опубликованы в газете, которая принадлежит одному из близких друзей премьера. По этому поводу меня попросили написать колонку для одной из деловых газет. Я написал о том, что, по моему глубокому убеждению, все слухи о личной жизни Путина моментально бы прекратились, если бы кто-то из героев той злосчастной заметки в «Московском корреспонденте» подал бы на газету в суд. Естественно, он бы выиграл. Не стоило закрывать газету. Ошибочно было думать, что «нет газеты, нет проблемы».

Но мои коллеги стали меня уверять, что это было абсолютно невозможно. И даже не потому, что современные власти относятся к журналистам, мягко говоря, пренебрежительно. Просто для современной российской власти невозможно ни в какой форме публично обсуждать даже слухи о разводе национального лидера. Ведь само слово «развод», произнесенное публично, ставит под сомнение абсолютную непогрешимость любого кремлевского небожителя.

Так действительно было в годы моей советской молодости. Развод тогда считался страшным грехом, он мог стоить человеку карьеры. Само понятие, само слово «развод», воспринималось как что-то абсолютно запретное, почти непроизносимое в системе советских идеологических и моральных ценностей. 

И вот, прошло два с половиной года. Слухи о разводе Путина в разных формах появлялись с поразительной регулярностью. То в бульварных западных газетах, то в российском интернете.

Но наконец из уст пресс-секретаря Путина прозвучало слово «развод». Супруги Путины не разводились – сказал г-н Песков. Мне кажется – главное не в самом этом факте. Главное, что наконец прозвучало само слово. Прозвучало в контексте с именем национального лидера. И эффект от этого случился очень серьезный: Владимир Путин теперь вышел из зоны неестественного советского умолчания по поводу всего, что связано с личной жизнью. Почти запретное для советских партийных лидеров слово, которое и в случае с Путиным никак не хотели произнести, в одночасье смыло с национального лидера образ небожителя. Вернуло его на грешную землю. И сделало нашу власть чуть более открытой, чуть более цивилизованной.

Григорий Нехорошев