А. Чехову и Г.Полтавченко с благодарностью за подаренный сюжет, посвящаю.
Автор
У окружного генерала, имевшего очень, очень полтавско-хохлятскую фамилию, аналогичные усы и соответствующую должность, от известий из находившейся под его надзором губернии Т. трещала голова.
Подобно талому снегу истекали установленные Верховным главнокомандующем сроки на поиск, отлов (нужных) и отстрел (рано высунувшихся) кандидатов на должность генерал-губернатора в эту, будь она проклята со всеми ее подкованными клопами, вшами и клещами чертову провинциальную дыру! И вот, найдя, отловив и отстрелив всех кто шевелился или подавал глупые наивные надежды, когда не осталось никого стоящего, генерал (после заупокойной телефонной «шутки» Суркова-Медведева: «Видно, генерал, самому тебе в губернии Т. губернаторствовать придется. Так что – срезай погоны, отпарывай лампасы, да шинель под нафталин!» сначала загрустил, а потом, после сцены с женой, «мечтающей» о красотах загадочной провинциальной жизни», и совсем занемог: больше отлавливать да отстреливать было некого…
…Он полоскал рот водкой (пить уже был не в силах!), обтирался во всех местах коньяком, прикладывал к больной голове табачную копоть, опиум, скипидар, керосин, мазал щеки йодом, в ушах у него была вата, смоченная в спирту, но все это или не помогало, или вызывало тошноту, впрочем, как и все известные, но рано почившие в политической бозе кандидаты в губернаторы. Все придворно-центрально-окружные — предлагали каждый свое средство от мигрени и фамилии претендентов на губернаторский престол. Между прочим, и временный поверенный в делах губернии Т. Сергей Алексеевич пришел к нему и, дыхнув незажеванным пивом, посоветовал напоследок поискать еще. Так сказать, поскрести по сусекам.
— Тут, в этой губернии, ваше превосходительство, — сказал он,- лет десять назад служил приказчиком-заказчиком у заводчика Шебунова некто Вячеслав Дмитриевич. Быший артеллерист гусарского полка. Вот его бы найти да отловить! Вот бы губернатор был! Всем другим на зависть! Потому что не фига в губернаторстве не смыслит! Одни калибры, допуски и посадки в голове, даже во сне (в садовом переулке слыхали) очередной жене командует: «батарея, огонь!!!»
— Где же он теперь? Что ж ты его такого никакого да никому неведомого скрывал, так сказать, от царевых глаз?
— Так ведь берег от политического сглазу и оговору. А после того, как его из приказчиков-заказчиков некоторым образом потурили, прозябает в той самой дыре-губернии на абсолютно непубличной должности главного инженера. Так что самое время этому никем не отстреленному (в том числе от зависти и мною!), депешу послать да в округ и вызвать.
— Ну, ладно,- согласился генерал.- Тут не только что к приказчику-заказчику, но и к черту депешу пошлешь… Ох! Мочи нет! Ну, где твой заказчик живет? Как к нему писать?
Генерал сел за стол и взял перо в руки.
— Его в Т. ни одна собака не знает,- сказал Сергей Алексеевич, — включая даже его собственное начальство, знают только, что глаза голубые и что бабы по нему сохнут…. Ну чем ни губернатор?!… Извольте писать, ваше превосходительство, в губернский город Т, стало быть… Его благородию господину Вячеславу Дмитриевичу…
— Ну?
— Дмитриевичу… Вячеславу Дмитриевичу… а по фамилии… А фамилию вот и забыл!.. Черт… Как же его фамилия? Давеча, как сюда шел, помнил… Позвольте-с…
Сергей Алексеевич поднял глаза к потолку и зашевелил губами. Генерал ожидал нетерпеливо, так как сроки уже не поджимали и даже не дожимали, а выжимали его из окружного кресла, а заодно – из лампасов и погон.
— Ну что же? Скорей думай! Или пивка плеснуть холодненького для памяти?
— Сейчас… Дмитриевичу… Вячеславу Дмитриевичу… Забыл! Такая еще простая фамилия… словно как бы музыкальная… Трамбонов? Нет, не Трамбонов. Постойте… Флейтов нешто? Нет, и не флейтов. Помню, фамилия музыкальная, а какая — из головы вышибло…Ведь не пил сегодня…вроде бы…
— Скрипкин?
— Никак нет. Постойте… Габонов… Саксафонов… Трубин…Всё не то!
— Ну, так как же я буду ему писать? Вызывать то кого? Чью кандидатуру кандидатурить на уровне Спасской башни? Ты уж подумай, если еще можешь!
— Сейчас. … Гармошкин… Баянов.. Клавесинов…Нет, не то! Забыл!
— Так зачем же, черт тебя возьми, с советами да музыкальными кандидатурами лезешь, ежели — забыл? — рассердился генерал.- Ступай отсюда вон! Пиво в холодильнике, вобла в прихожей!
Сергей Алексеевич медленно, как после принятия одним махом пяти кружек, вышел, а генерал схватил себя за волосы и заходил по округу кругами.
— Ой, батюшки! — вопил он.- Ой, матушки! Ох, света белого и должности своей не увижу!
А Сергей Алексеевич вышел на Главную Площадь и, подняв к небу глаза, стоя в тени статуи вождя всяческих народов, стал припоминать фамилию приказчика-заказчика:
— Пианинов… Фортепианов… Духовой… Струнный… Нет, не то! Мажорный… Минорный… Гармонный…
Немного погодя его позвали к окружным господам снова.
— Вспомнил? — спросил генерал, суровея с каждой терцией если ни секундой.
— Никак нет, ваше превосходительство.
— Может быть, Барабанов? Арфов? Нет?
И в окружном доме, все наперерыв, стали изобретать фамилии. Перебрали все ударные, духовые, струнные и клавишные инструменты, вспомнили и гриф, и лад, и тона и полутона… В присутственном месте, в ближнем саду, в кадровой людской и на грязной политической кухне люди ходили из угла в угол и, почесывая лбы, искали фамилию никому не ведомого кандидата…
Сергея Алексеевича то и дело требовали в округ.
— Виолончелин? — спрашивали у него.- Смычков? Барабанов?
— Никак нет,- отвечал Сергей Алексеевич и, подняв вверх глаза, продолжал думать вслух.- Гитарин… Волынкин… Балалайкин…
Взбудоражился весь округ и если бы ни величайшая секретность, с которой подыскивался злополучный кандидат, давно бы через адресный стол и соответствующие органы все бы в один миг и выяснилось. Ан, нет! Секретность и опора на собственные окружные силы делали с почерневшим от дум генералом свое еще более черное дело! Замученный вконец генерал пообещал отдать свои старые лампасы тому, кто вспомнит настоящую фамилию этого приказчика-заказчика, и за Сергеем Алексеевичем стали ходить целыми толпами соискатели красных антикварных полос …
— Флейтов!- говорили ему. — Кларнетов! Гуслин?!
Но наступил вечер, прошли последние сроки, отпущенные именным указом, а фамилия все еще не была найдена. Так и спать легли, не послав через старую площадь в губернюю Т. телеграммы с кандидатурой.
Генерал не спал всю ночь, ходил из угла в угол и стонал… В третьем часу утра он позвонил Сергею Алексеевичу.
— Не Контробасов ли? — спросил он плачущим голосом.
— Нет, не Контробасов, ваше превосходительство,- ответил Сергей Алексеевич и виновато вздохнул, как после разбавленного «Арсенального».
— Да, может быть, фамилия не музыкальная, а какая-нибудь другая! Может церковная – ну, Попов, к примеру, или национальная, типа – Татаринов?! А?! Отпусти душу на упокой!
— Истинно слово, ваше превосходительство, музыкальная… Я это очень даже отлично помню потому как в то время, когда эту фамилию услышал, водку и пиво раздельно пил… Не «ершем» как сейчас…
— Экий ты какой, братец, беспамятный… Не иначе как от солода…Для меня теперь эта фамилия дороже, кажется, всего на свете. Замучился!
Утром окружной генерал, устало махнув рукой и смачно плюнув на умственные способности своего подручного, решил подавать в верхнюю администрацию фамилию того, кто под руку попадет и, выглянув из окна увидел роденовскую спину задумчивого Сергея Алексеевича.
— Будь что будет! — решил генерал.- Нет больше сил терпеть…
Отправив нарочным конверт на старую площадь окружной генерал разгладил усы и почувствовал облегчение, как после слабительного.
А в это время за воротами округа верный друг и товарищ Сергея Алексеевича Татьяна Петровна, прогуливаясь и напевая «…ах ты, Дударь, мой Дударик молодой, самодур ты мой Дударик призывной…» встретила почти свихнувшегося от воспоминаний Сергея Алексеевича… Он стоял на краю дороги уходящей в сторону старой площади и, глядя сосредоточенно себе под ноги, о чем-то думал. Судя по морщинам, бороздившим его лоб, и по выражению глаз, думы его были напряженны, мучительны как теплое прокисшее пиво…
— Струнов… Аркестров… — бормотал он.- Квартетов… Нотов…
— Да хватит тебе, Сергей Алексеевич, мучиться, — пропела Татьяна Петровна ему на ухо, — Лучше скажи, кто по-твоему: Рожков или Маршалко рекруту Дударю за мзду (а нас значит — с хвоста?!) липовый паспорт с липовым возрастом выправил да от призыва уберег?
Сергей Алексеевич тупо (тупее обычного) поглядел на нее, как-то дико как аппаратный вурдалак улыбнулся и, не сказав в ответ ни одного слова, всплеснув руками, побежал к окружному генералу с такой быстротой, точно за ним гнался сам Василий Александрович с початком кукурузы.
— Надумал, ваше превосходительство! — закричал он радостно, не своим голосом, влетая в кабинет к генералу.- Надумал, дай бог здоровья верному другу, вернее подруге Татьяне Петровне! ДУДКА! ДУДКА фамилия приказчика-заказчика! ДУДКА, ваше превосходительство! Посылайте депешу Суркову-Медведеву срочно!
— На-кося! — сказал генерал с презрением и поднес к лицу его два крупных кукиша.- Не нужно мне теперь твоей музыкальной фамилии! Срезай погоны, отпарывай лампасы да шинель под нафталин! Я твою, Морда-тонов, абсолютно не музыкальную фамилию на старую площадь послал!
Человек Без Сердца..