Чем ближе к дню выборов, тем свирепее становился главный губернский опричник.
И БЫЛО ОТЧЕГО. Ведь на самом деле его сатрапы при Старопупцеве не столько татей и прочих злодеев излавливали, сколько свою мошну подношениями набивали и хвалебные отчетные грамоты в стольный град слали. Мы-де горбатимся сутками, все смотрим, где кто-то кое-где у нас порой честно Старопупцеву служить не хочет.
А шуму от этих мордоворотов было — не приведи Господи. Несутся по граду на телегах своих вонючих, в трубы трубят, маски бесовские на хари нацепят — честной народ врассыпную, а они и рады. Зазевался кто — хвать, и поминай как звали. Упекут в темницу для улучшения опричной статистики.
Да что далеко ходить — вон намедни кузнец Иван, портной Петр да скотник Сидор собрались употребить по маленькой по случаю престольного праздника. Все чин по чину: расстелили скатерку в дальних кусточках за околицей, снедь нехитрую разложили и поллитру первача достали. Выпили по первой и завели неторопливую беседу — знамо о чем, о кузне, скотине, о Старопупцеве. Говорили, что другой-то охочий до губернского трона человек поголовастее да помоложе будет, нежели нонешний отец губернии.
Глядь — откуда ни возьмись, появился в лоб дерись. Из-за кустов вылетает опричный наряд:
— Ну вот, орелики, вы и попали. Питие за общественной околицей -раз, речи похабные о председателе губернии — два, оказание сопротивления сатрапам при исполнении — три. Мужики возмутились:
— Да мы уж забились туда, где Макар телят не пас, какое такое обчественное место? А о Старопупцеве сегодня только юродивый Сенька речей не ведет, потому что слов таких не знает. А вам, сатрапам, мы и не сопротивляемся вовсе. Да если б задумали сопротивляться — Кузнецовы колотушки видите? К тому ж мы по уложению царскому право имеем: безобразий не хулиганим, разговоры разговариваем — так что идите-ка вы подобру-поздорову.
Старшой ихний сразу взъерепенился:
— Энто как «поздорову»? Ты что, смердячья морда, здоровью моему опричному навредить измыслил? А ну-ка, пшел в околоток, и вы все тоже…
Заковали мужиков в железа и поволокли, аки злодеев каких, по граду на виду честного люда. Привели в околоток и первым делом мешки пыльные на головы натянули да бока намяли осиновыми демократизаторами. Скучно им в избе-то служебной без толку сидеть. Те, кто по городу шастает, хоть шмат сала где отберут, штаны с кого снимут или ларёк раздербанят. А энти в избе при каземате истосковались по живому делу. Так вот, изметелили мужиков и кинулись по команде докладывать: пристав — уряднику, тот — городовому, а тот уже главному опричнику грамоту докладную бросился стряпать, аж чернила в разные стороны летели.
— Сим доношу, что изловлены моим околотком вороги Отечества крупных размерах. Речи крамольные вели, будто из задницы нашего отца родного песок сыплется, а умишком он Сеньку-юродивого чуть-чуть превосходит. И при этом ругали батюшку губернского по имени, без отчества….
Обрадовался главный опричник, прочитав это, вскарабкался на лобное место и ну соловьем заливаться на весь град:
— Пока наш отец родной Старопупцев денно и нощно заботами государственными занят, находятся архаровцы, смуту сеющие. Вот банду в кустах споймали сегодня -вооружены кистенями, рожи зверские, крамольные речи вели супротив общественной безопасности. Ежели б не сатрапы мои, угроза была б губернии страшная. Значит, с ними нам вести незримый бой, так назначено палатой белокаменной для нас с тобой. Народ-то души не чает в кормильце нашем — Старопупцеве. А энти сиволапые со своей свинячьей позицией лезут. Позиция у нас одна — одобрям политику отца родного. Пресечем всех, кто супротив.
А батюшку нашего заверяем, что ни один злыдень антигубернский от возмездия не уйдет… Мочить будем. Оппонент должен сидеть в тюрьме — я сказал!..
Сказал — и скосился на погон, где место для лычки давно уж лелеет…
Записал Варфоломей КРЫЛОВ.
(Продолжение следует).