Мы сами растеряли нашу Победу

Придется воевать за нее снова

То увлекшись развенчанием культа Сталина, то боясь обидеть «братьев» и «союзников», мы не заметили, как шаг за шагом сдали свое главное достижение

Фото: Михаил Фролов

Помните замечательный советский фильм Бориса Барнета «Подвиг разведчика» с Павлом Кадочниковым в главной роли? Немецкий офицер поднимает бокал со словами:

— За победу!

— За нашу Победу! – уточняет наш, советский герой-разведчик, одетый в ненавистную вражью форму.

И темный зал кинотеатра взрывался аплодисментами. За нашу! – и все тут. Счастье – это не продовольственная корзина с верхом, оно слагается из многих элементов, духовных и материальных. В мироощущении моего поколения сознание того, что мы народ-победитель, было тем главным, что давало нам чувство счастья, а, точнее, как сказал поэт, «полный гордого доверия покой».

А что сегодня? Обложенная чуть ли не со всех сторон, как затравленный медведь, Россия вынуждена безуспешно доказывать «цивилизованному миру», что легендарная победа 1945-го – наша, что Гитлера повергли, водрузив флаг над рейхстагом, мы, а не американцы, не англичане, не французы и даже не поляки, мы – многонациональный СССР!

Нас в ответ, как шулеров, хлещут «Пактом Молотова-Риббентропа» по ушам. Или того хуже, бьют «канделябром Катыни» по голове. «Стойте! – возражаем мы, но ведь аналогичные договоры с Германией в ту пору заключили почти все европейские страны!» Однако объяснять нужно тем, кто заблуждается, а не тем, кто привык даром брать чужое.

«Да и с Катынью не так все просто… — бормочем вдогонку мы. — Многие серьезные историки убеждены, что польских офицеров убили фашисты…Есть доказательства…» «Какие еще доказательства? Вы же сами признались!» — отвечают нам. — Да еще извинились на государственном уровне!»

«Сами» — вот оно, ключевое слово. При Хрущеве сами ославили Сталина кровавым тираном, руководившим фронтами по школьному глобусу. Сами заговорили о преступной «внезапности» и «неготовности», о бессмысленном истреблении командных кадров, о «малой крови», обернувшейся жуткими жертвами. Сознаемся, пересмотр роли СССР во второй мировой войне начался именно с доклада Хрущева на 20-м съезде КПСС. Внутриполитические игры обернулись гигантским внешнеполитическим проигрышем.

А что разве не надо было? Надо, наверное. Но не так, иначе. Нельзя отказ от одной полуправды ради другой полуправды выдавать за поиск истины. Если говоришь об избиении кадров, не забудь о заговоре военных. И многое становится понятнее. А про то, что невозвратные потери действующей армии у нас и у немцев были почти одинаковые, я узнал только в 1990-е. Разница в 20 миллионов – это не гибель в бою, это запредельный геноцид мирного советского населения, блокада, кошмар концлагерей. Почему эта принципиальная «статистика» попала в общественное сознание так поздно, ведь историкам она была давно известна. Кто мешал? А «внезапность»? Через нее прошли почти все. Или японцы над Перл-Харбором предупредительные листовки перед бомбежкой разбрасывали? Но Рузвельта за вероломство врага никто растяпой не считает.

При Брежневе, вроде бы, очнулись, начали грандиозно увековечивать Победу, даже генералиссимуса вынули из выгребной ямы истории и пустили погулять по кинематографу. Помню, на премьере фильма «Освобождение» в 1968-м, зал, увидев на экране неторопливого вождя с трубкой, встал и хлопал так долго, что пришлось прервать показ. Но оставалось еще немало темных пятен на нашей «славе, купленной кровью». Их не спешили отмыть, а «мины мудрого умолчания» не торопились обезвредить, и они начали рваться с приходом «гласности».

Вы знаете, например, что надо было сделать в годы застоя, чтобы сегодня по улицам Киева не маршировали последыши дивизии СС «Галичина»? Ни за что не догадаетесь! Всего-навсего громогласно сказать правду: «Хатынь» сожгли каратели-бандеровцы. Но это тщательно скрывалось ради дружбы народов. По той же причине помалкивали о прибалтийском Холокосте, осуществленном руками местного населения, которое чуть позже, вместо того, чтоб каяться, стало самоотверженно бороться с «советской оккупацией» при помощи хорового пения.

Ладно, допустим, о запредельных зверствах румынских частей на советской земле не заикались ради единства Варшавского Договора, но о бесчинствах американских оккупантов в Германии, о миллионах изнасилованных ими немок по какой причине мы-то молчали? Из ложно понятой верности былому союзничеству? Ха-ха! Вот и получили. Теперь самим приходится тщетно доказывать, что красноармейцы никогда не были дикой ордой сексуальных извергов, с бычьим нахрапом покрывших несчастную Европу

В 1982 году меня, редактора газеты «Московский литератор», наказали, за публикацию стихов молодого поэта, упомянувшего штрафные батальоны. А надо было не наказывать – объяснять народу, что это были за части, зачем сформированы (кстати вслед за немцами)… А еще в начале 1980-х возникла странная дискуссия «о заёмной боли», мол, прилично ли нам, поэтам, родившимся в пятидесятых, писать о Великой войне, не примазываемся ли мы к чужой славе? Потом вдруг известный поэт-фронтовик обмолвился в стихах:

Ну что с того, что я там был,

Я все забыл, я все избыл…

«Правильно!» — похвалили его передовые кухонные умы. – Хватит кичиться «большой кровью», надо смотреть вперед!» Теперь дети тех «передовых кухонных умов» упрекают нас в «победобесии»…

А впереди был Горбачев – и развал страны. Ельцин – и утрата суверенитета, который чудовищной ценой отстояли в Великую Отечественную. Был самый сокрушительный удар по Победе наших отцов и дедов. Такой «антикатюшей», бьющей по своим, стал антисоветизм, принятый на вооружение властными недотепами, высокопарно именуемыми «политическим классом».

В 1995 году я опубликовал в «Труде» статью «Грешно плевать в Чудское озеро», где возмущался тем, как страна готовится к 50-летию Победы. Напомню, власть волновало одно: прилетит ли Клинтон в Москву или нет? А чтобы не огорчать его нашими фантомными имперскими амбициями, Парад впервые провели не на Красной Площади, а на Минском шоссе, возле Поклонной горы, которую предусмотрительно срыли наполовину, тоже, думаю, из приверженности общечеловеческим ценностям…

Думаете, сейчас все изменилось кардинально? Сомневаюсь… Сибирский мальчик, горюющий о мерзлявых немцах в окопах Сталинграда… Упреки, адресованные родителям-милитаристам, одевающих детей в праздничные фронтовые гимнастерочки… Наши собственные фильмы о дебила-политруках, самодурах-маршалах, упырях-смершевцах… А вы знаете, в чем главная вина Сталина, если верить нынешним документалистам? Ни за что не догадаетесь. Несчастная Аллилуева сделала из-за его неуемности столько абортов, что и вымолвить страшно! Вот оно как…

Уже Путин послал нам сигнал о неблагополучии — озаботился учебниками истории, неадекватно отражающими нашу роль в Великой войне… Наконец-то! Мы, нервные публицисты, пишем об этих пресловутых учебниках лет двадцать пять, едва к нам Сорос на постой заехал… Если уж равноудаленный отовсюду Кремль допекло, значит, плохи наши дела…

«Что делать?» – вопрос куда более сложный, чем вопрос: «Кто виноват?» Для начала долгожданного контрнаступления надо сознаться самими себе: Победу, почти проигранную «геополитическим партнерам» с краплеными картами, придется отвоевывать. Брать заново высотку за высоткой. Снова идти с боями от Москвы до Берлина. Про Вашингтон не говорю: его возьмут афроамериканцы, и мы еще распахнем гостеприимную Сибирь белым беженцам из Нового Света. Но уже сегодня надо приучать мировых хапуг к тому, что за каждое покушение на нашу историческую Победу они будут получать сдачи. Наотмашь! Иль мало нас? Иль за очередной снесенный в Европе памятник советским освободителям нам нечем ответить, кроме эфирными «ай-ай-ай» Маши Захаровой?

Бессмертный полк, друзья, – это только разведка боем.

А пока: «С праздником нашей Победы, соотечественники!»

Юрий Поляков, «Комсомольская правда»