«В России беднеют те, кому претит урывать куски»

Почему треть россиян едва выживает, а половина — с трудом сводят концы с концами

Карикатура Алексея Меринова

Начну с констатации очевидного: в нашей стране бедность является массовым явлением. Около 20 млн человек живет в нищете (доход меньше прожиточного минимума — 12 тыс. рублей в месяц), треть живет очень бедно (доход меньше 25–30 тыс. рублей в месяц), половина — просто бедно (доход ниже медианной зарплаты — 35 тыс. рублей в месяц). И только 15–20% россиян приближаются к уровню жизни среднего класса Западной Европы, да и то с большой натяжкой. При этом, правда, мы занимаем одно из первых мест в мире по количеству долларовых миллиардеров, да и обслуживающих и охраняющих их бюрократов и силовиков у нас, скажем мягко, немало.

Еще более впечатляющей является картина самооценки уровня жизни россиянами: 10% граждан не хватает денег на еду; 29% на еду хватает, но не хватает на одежду; у 41% деньги есть на еду и одежду, но не хватает на приобретение товаров длительного пользования…

Теперь о главном: о причинах бедности. Об этом идет не угасающая уже второе столетие жесткая полемика. И это касается далеко не только России, а любой общественной системы с рыночной (точнее, капиталистической) экономикой. Позиция правых экономистов неолиберального направления достаточно однозначна: рынок дает каждому возможность реализовать свой потенциал и стать если не миллиардером, то по крайней мере богатым. Если ты беден, главная причина этого — то, что ты ленив и не предприимчив. Но тогда почему вкалывающие на износ (1,5–2 ставки!) высококвалифицированные специалисты — инженеры, учителя, врачи, социальные работники — получают в большинстве регионов России зарплату ниже средней и являются по современным меркам бедными? Потому что они ленивые бездари? Или потому что социально-экономическая система устроена так, что «от трудов праведных не наживешь палат каменных»?

У либералов есть еще одно объяснение: патерналистское государство виновато в неэффективной экономике, и потому все бедные. Все? А почему тогда РФ занимает одно из первых мест по числу долларовых миллиардеров, многие из которых богатеют даже в условиях пандемии?

Предлагаю другое объяснение.

Во-первых, рынок закономерно порождает все более глубокую социальную дифференциацию.

Во-вторых, эта дифференциация усиливается, когда в обществе возникает устойчиво воспроизводимое деление на тех, кто лишен сколь-нибудь значительной собственности («двушка» в хрущевке и бэушный автомобиль не в счет), у кого нет капитала (в том числе так называемого человеческого, для получения которого опять же нужны большие деньги), и тех, у кого собственность и капитал есть. Можно, конечно, до бесконечности тиражировать мыльные оперы о счастливом бедняке, ставшем олигархом, или приводить примеры успешных айтишников, начинавших с нуля, но это будут лишь отдельные примеры, подтверждающие правило: капитализм устойчиво воспроизводит социальное неравенство, и оно стабильно растет.

В-третьих, приход к власти крупных корпораций и финансового капитала создает новый импульс неравенства: перераспределение дохода из реального сектора в сферы посредничества, прежде всего — финансового. В результате оказывается, что финансовый брокер получает доходы бóльшие, чем не то что ученый — больше, чем промышленный капиталист.

Следующий шаг к усилению неравенства и росту бедности — развитие виртуальной и фейковой экономики, что перераспределяет общественное богатство от тех, кто создает средства развития человека и технологий (рабочих, инженеров, врачей, учителей, айтишников реального сектора), к тем, кто создает симулякры благ. Они создают рекламные фейки, вторичные деривативы, приносящие миллионные гонорары клипы (песни, фильмы, игры), культурная ценность которых ниже плинтуса: они создают то, что «пипл хавает». А «пипл» это «хавает» потому, что им манипулируют те, кто создает эти фейки при помощи рекламы, пиара и иных средств подчинения человека интересам капитала и рынка.

В XXI веке рост неравенства интенсифицирует диффузия класса наемных рабочих и формирование протокласса — прекариата (от слова precarious — ненадежный). Это те, кто не имеет постоянного места работы, социальной защиты, занят на временных контрактах и полностью зависит от того или иного хозяина, имея лишь видимость свободы. Если в положении прекария оказывается высокообразованный, волевой, здоровый и энергичный человек, которому к тому же «немножко повезет», то он может подняться наверх. Но большинство попадающих в положение прекариев жителей — это другие люди. Это те, кого рынок и капитал уже выкинул на обочину, потому что они умеют работать, но не умеют конкурировать, видеть в другом человеке «волка», у которого надо вырвать кусок из глотки. Так над бедными навивает угроза нищеты.

А теперь — о том, как со всем этим бороться, как преодолеть бедность.

Начну с главного: окончательно решить эту проблему можно только в условиях перехода к качественно иному обществу. Не побоюсь его прямо назвать — это социализм.

И не надо мне указывать на крах СССР. Это была первая, в чем-то великая, в чем-то трагически неудачная попытка движения к будущему в стране, пережившей две мировые войны и находившейся в условиях непрекращающегося внешнего давления. Да и бедность в СССР была иной: ее было меньше, и все это — 30–40 лет назад. И даже самые бедные имели бесплатное жилье, здравоохранение и образование. Но главное даже не в этом: возврат в СССР невозможен и не нужен. Социализм XXI века должен быть другим.

Впрочем, в ближайшем будущем я не вижу сил, способных повернуть наше развитие на дорогу социализма. Дорога социальных реформ, создающих основы для будущих качественных изменений, по меньшей мере возможна. Более того, отказ от нее чреват уже не созидательной революцией, а разрушающим все бунтом, ведущим не к социализму, а к профашистской диктатуре.

На этой дороге необходимы (как минимум!) следующие реформы: поэтапное, но неуклонное (по мере роста экономики) повышение в 2–3 раза прожиточного минимума (с соответствующей коррекцией минимальной зарплаты, пенсий, пособий и т.п.); переход к реально бесплатным, качественным и общедоступным здравоохранению, образованию и другим базовым общественным благам.

Но главное при этом — развитие современных, высокотехнологичных производств, науки, образования, здравоохранения, культуры — тех сфер, где создается основное общественное богатство современной эпохи: креативный потенциал человека. А для этого, в свою очередь, нужен не радикальный рыночный фундаментализм, стремящийся к коммерциализации даже социальной сферы, а активная промышленная политика, стратегическое планирование, социализация финансов. Это позволит увеличить тот пирог, который мы предлагаем более справедливо делить, ибо несправедливый дележ пирога подрывает стимулы его увеличения.

Нам возражают: в России для этого нет денег. Ой ли? Я уже сказал: главные ресурсы даст экономическое развитие, ибо вложения в технологии, науку, образование, здоровье — это наиболее важные и стратегически выгодные инвестиции XXI века, и это хорошо знают экономисты. А что до ресурсов для начального рывка, то это десятки триллионов рублей в «кубышке» (свыше 13 трлн рублей в Фонде национального благосостояния и 583 млрд долларов — золотовалютные резервы Центрального банка РФ).

Если к этому добавить поступления от введения прогрессивного налога на доходы и наследство долларовых миллионеров, полное использование на цели общественного развития сырьевой и интеллектуальной ренты, сокращение расходов на содержание бюрократического аппарата и силовиков — мы получим более чем достаточно средств для первоначального рывка в развитии, которое повысит общий уровень доходов и, при условии сокращения неравенства, решит проблему бедности в ее сегодняшнем обличии.

И последнее. Если мы даже при сегодняшнем уровне экономического развития введем более справедливую (реформистскую, социал-демократическую, «скандинавскую») систему распределения дохода, то мы получим минимальную зарплату не менее 20–25 (а не 12) тыс. рублей, а половина граждан страны, поучающих сейчас 20–35 тыс. рублей (ниже медианной зарплаты), будет получать 30–50 тыс. Правда, количество долларовых миллиардеров и супермиллионеров резко сократится, да и министры будут получать (как сейчас, скажем, в Норвегии) лишь в 2–3 раза больше, чем учитель, доходы которого, кстати, при этом повысятся как минимум в 1,5 раза.

И это будет только началом, ибо главное даст дальнейший прогресс: более справедливое распределение — это не тормоз, а стимул развития. Оно поощряет качественный творческий труд и производственную инициативу, а не спекуляцию, коррупцию и бюрократический восторг, на приоритет которых указывает сегодня «невидимая рука рынка».

Александр Бузгалин, «Московский комсомолец»