«Социальной революции», которой Филипп Филиппович Преображенский готов был простить отсутствие парового отопления, еще не произошло. По мнению героя бессмертного произведения Михаила Булгакова, началось все «в марте 17-го года», когда «в один прекрасный день пропали все калоши». На самом деле «калоши поперли» раньше. В Туле, например, еще в 16-м году. То есть сто лет назад разруха была. И не только в головах. Номера газеты «Тульская молва» за 1916 год убедительно доказывают это.
Тяготы военного времени
Если говорить серьезно, причиной разрухи, конечно же, была Первая мировая война. Две революции 1917 года только усугубят положение, а последующая междоусобица и вовсе пропишет разруху в городах и селах страны на многие годы. Иллюстраций — сколько угодно, особенно в газетах вековой давности.
В учебниках истории вы прочитаете: февральская буржуазная революция случилась из-за отсутствия хлеба в Петрограде. Так ли это? Туляки в 1916 году ели хлеб от случая к случаю. В условиях постоянных перебоев с поставкой муки булочники его попросту не пекли. Положение в столице — немногим лучше, но в целом товары первой необходимости доставали также — через «хвосты» и по карточкам. Но продовольственных бунтов при этом как-то не случалось.
Услуги исчезают. И дорожают
Но вернемся из столицы в Тулу. Здесь сначала (весной 1916 года) начались отключения электричества, местные власти требовали: «…владельцам торгово-промышленных заведений в целях сокращения отпуска электрической энергии немедленно прекратить освещение витрин в магазинах, конторах, световых вывесок, подъездов и т. д. <…> абонент не в праве выразить претензий на такое распоряжение управы, т. к. запасы энергии предназначаются для целей, имеющих Государственное значение»,— писала «Тульская молва».
Одновременно в городе повысили плату за электричество. В сентябре 1916-го распоряжение управы касалось уже рядовых туляков, а не только, как бы сейчас сказали, юридических лиц: «… каждый абонент, без принудительных мер, облегчит задачи города в смысле достижения им возможной экономии в расходе освещения, а при исполнении этого, может и не последовать выключения из сети целых районов; однако это обстоятельство не освобождает г. г. абонентов от необходимости обеспечить себя теми или иными видами освещения».
Отключения целых районов города продолжались. Свечи и керосин пополнили список дефицита.
Темнота способствовала воровству. Количество сообщений о кражах в «Тульской молве» за 1916 резко увеличилось. Грабить стали даже посреди улиц. Ряды преступников пополняли беженцы. Они прибывали в Тулу еженедельно и вынуждены были существовать на 20 коп. в день. В общем, «перли» уже не только «калоши». Подробнее об этом поговорим в следующих публикациях.
Дополним описание жизни в Туле осенью 1916-го еще несколькими штрихами.
Кончились дрова. В достаточном количестве основное в те годы топливо не заготовили. И уже поздней осенью стали замерзать. Дрова искали повсеместно. Иногда находили в соседних губерниях, «скребли по сусекам» в уездных городах, что-то находили, привозили в Тулу на склады. А дальше в дело вступали спекулянты. «Наступили холода, а вслед за ними и дровяной кризис,— сообщала „Тульская молва“.— В поисках топлива обыватель мечется от парадного подъезда городской управы до Щегловской засеки.
Появились люди, которые торгуют дровами, не имея, что называется, за душой ни одной копейки, а на складе — ни одного полена. Они предлагают поставить восьмушку или четверку дров, но требуют обязательно деньги вперед. Закупив на чужие деньги дрова на Лихвинском вокзале и доставив их по назначению, дровяные барышники зарабатывают на этом не менее «красненькой» (царский десятирублевый кредитный билет.— С. Т. ). А обыватель платит 40 р. за четвертинку и кланяется».
Чем вам не разруха?
Ловушка в центре города
«… Около 5 часов вечера на углу Тургеневской и Посольской (ныне Советская.— С. Т. ) улиц раздался женский крик: „Караул, тону!“ Барахтаясь по пояс в воде, в глубокой канаве, если и не тонула, то принимала ванну какая-то женщина. К ней поспешили на помощь прохожие и извлекли несчастную из канавы-ловушки».
О злополучной яме в центре города «Тульская молва» писала задолго до произошедшего, однако внимания властей она так и не привлекла. «…Правда, одно время канаву эту затянуло хорошим морозцем — и о ней, как водится, забыли. Теперь же оттепель. Канава эта снова полна воды и стала уже представлять серьезную опасность.
— Караул, тону! — раздается крик на центральных улицах города Тулы.
Получается совсем что-то невероятное. Но между тем, это факт».
Дайте отбой!
И напоследок — о разрухе в… телефонной трубке. Такое не снилось даже профессору Преображенскому. «Абоненты в недоумении стоят перед аппаратами с раскрытыми ртами»,— сообщала «Тульская молва».
«… Что-то творится неладное на центральной телефонной станции. Не отвечает на вызовы абонентов чуть ли не по полчаса. Соединив же — тут же начинает и прерывать, не дав и пяти минут для разговора, или же пересоединит разговаривающего с другими абонентами так, что получается полнейшее „смешение языков“.
Часто же бывает, что соединенные абоненты уже никак не могут расторгнуть телефонных уз, и сколько бы ни звонили, все будут получатся одни и те же ответы: «Это вы, Петров?» — «Я» — «Дайте отбой».— «Это вы, Иванов?» — «Я» — «Дайте отбой»…
И опять: «Это вы, Петров?» — «Я» и так без конца».
Причину «телефонной разрухи» корреспондент «Тульской молвы» объясняет именно «разрухой в головах» — неприспособленностью лиц, обслуживающих телефонную станцию, или их небрежностью. «Им бы абонентов соединять, а они в бирюльки играют»,— жалуется журналист.
Причина или следствие
Из описания всего нескольких эпизодов быта туляков столетней давности, а таких примеров, поверьте, великое множество, следует одна простая истина: социальная революция, которая произойдет в Туле всего через три месяца, является отчасти и следствием той самой разрухи, которую так не любил булгаковский герой. Она оказалась тогда дурным предзнаменованием.
Впрочем, ныне живущие поколения, помнящие события конца 80-х и начала 90-х годов, знают о разрухе не только из старых газет. Правда, в конце XX века все было куда прискорбнее дореволюционных лет — один Чернобыль чего стоит.
В общем, остается надеяться, что в дни сегодняшние нам не придется пережить разруху ни в клозетах, ни в головах. И калоши останутся на месте.
Сергей Тимофеев, «Молодой коммунар»