Тайная тульская энциклопедия

Очень много букв от представителя интеллигенции, рассказывающего о других представителях интеллигенции и не только

Появятся ли Владимир Груздев и Татьяна Рыбкина на титульном листе новой тульской энциклопедии?

Не столь давно среди тульских литераторов зародилась мода на тайнопись, и киоски заблистали: «Тайны тульских улиц», «Тайны тульского кремля», «Тульские военные тайны». даже «Старотульские тайны». Не мудрено, что следующая далее тема недалеко уйдёт отсюда. И уйдёт (вздыхаю) в никуда. И, наверное, туда ей и дорога, ибо «тульские люди», о которых пойдёт речь, не привыкли слушать других, включая самих себя.

Ранней весной (или в феврале?) 2015 в ТОУНБ состоялось первое заседание редколлегии по подготовке справочного издания. Подбор участников производился неизвестно кем (уверенно предполагаю, что за любым отбором имён стоит департамент культуры Тульской области).

До этого не один год я готовил словарно-справочные издания, изучил принципы, а будучи по одной из специальностей библиографом, начертал ряд схем и определяющих правил, но никуда их не предоставлял, ожидая очередного приглашения. Приглашения всё не было и не было. Я ничего не выяснял, кто и за кем там стоит, так как уже на первом заседании из уст Ларисы Королёвой (на тот момент директора ТОУНБ) прозвучал намёк на чуть ли не личную мотивацию подготовки энциклопедии. Было озвучено, что на титуле должны быть цветные широкоформатные портреты Владимира Груздева и Татьяны Рыбкиной, как видимо, персон, неотрывно связанных с историей культуры тульского края. Самое смешное — то, что кроме этого больше ничего серьёзно не обсуждалось. К тому же поспешно «позабыли», что в той же «Воронежской энциклопедии», взятой за образец, нет НИ ОДНОГО начальника, директора, завотделом культуры и проч. В любой сфере есть свой руководитель, поэтому им не возбраняется составить свой словарь, никто не мешает.

Следовательно, Королёву и присных совершенно не беспокоит ни содержание, ни качество книги, ни тем более резонанс от неё за пределами региона. Впрочем, последнее никогда не волновало тульских «краеведов», а печатные отзывы и рецензии на свои «труды», главным образом, отрицательные и ироничные, ни разу не обнародовались и не обсуждались в СМИ, что подтверждает регрессивную суть официозного краведения.

Ангажированное тульское краеведение во главе с почётным гражданином г. Тулы, заслуженным работником культуры РФ, председателем тульского совета ветеранов, ветераном труда, бывшим директором Тульского обл. краеведческого музея, «поэтом», краеведом и до сих пор почему-то штатным сотрудником Дома-музея Викетния Вересаева Вячеславом Ботем вследствие неприкрытого угодничества хромает на обе ноги и, основываясь не на трудах и исследованиях, делит авторов на любимых и постылых, ибо основой любых общественных отношений является реакция на поведение и высказывания бессмертного мэтра. Тому, кто мнит себя столпом тульского краеведения и памятником самому себе, довольно легко управляться с неугодными, имея, можно сказать, стихийную, бессознательную поддержку в департаменте и городском комитете культуры. Там не сомневаются, а всё ли правильно говорит и всех ли правильно гнобит престарелый Боть, потому что прежде всего руководители этих структур живут страхом потерять своего человека в чуждой и незнакомой им интеллектуальной среде.

Боть и те, кто избегает связываться с ним, успешно делят тульских авторов на своих и чужих. Беспроигрышным и метким оружием борьбы с «не нравящимися» является тупое молчание, отсутствие письменных и устных отзывов, по молодёжному выражению, полный игнор тех, кто способен дать отпор тульской заскорузлости, квасному патриотизму, «гордости за то, что я — русский», любви и обожания темы войны, доходящей у населения России до истерики, а для власти давно ставшей отличным способом зомбирования и спекуляций, словно ни до, ни после этой войны истории не было.

Я принимал участие в серьёзных изданиях и знаю не понаслышке, что отбор в редколлегию в других регионах (прошу обратить внимание на слово «других», т. к. Тульская область — край, ввергающий соседей и гостей в «крайнее» изумление) производился с учётом их заслуг в научной и практической сферах. Приносились списки научных трудов, книги, делались предварительные доклады, а все предложения не тонули в общем гвалте, как это было в ТОУНБ, а запоминались и по возможности использовались.

Первым делом Боть постарался избежать неудобных для большинства членов редколлегии принципов. Никто не предоставил доказательств в пользу своего участия в виде книг или хотя бы списка трудов. А ведь эти самозванцы намерены решать судьбы других имён, должны уточнять даты, факты и, главное, учитывать библиографические новинки. Ничего этого не делается, в чём я убедился из рассказов разных свидетелей. Второй год заседания проходят тайком и в режиме «кого вставляем, а кого выкидываем».

Каждое словарное издание, как правило, содержит словарные сокращения, позволяющие экономить и бумагу, и время, затраченное на чтение. Активист редколлегии Николай Макаров, принятый недавно в Тульское отделение СП РФ, вообще услыхал от меня об этом впервые и, не обладая ни малейшими познаниями в словарном ремесле, отверг их, а попадавшиеся из источников сокращения даже наоборот, «расшифровывал», придавая, таким образом, своему труду смысл мартышкиного. Сильное удивление вызывает и факт передачи военврачу Макарову ответственности за литературный раздел издания. Из личных бесед с Макаровым и Ботем выяснилось, что они не знают двух третей имён, которые необходимо вставить в глоссарий.

Ещё один симптоматичный ход со стороны Ботя — стремление свести число персоналий к минимуму. Хорошо зная, откуда ветер дует, и чем всё может закончиться, я выражаю большую озабоченность фактом изъятия имён, незнакомых или неприятных лично Ботю, и с полной ответственностью предупреждаю: Боть в очередной раз готовит собственный словарь, служа лицам, а не делу. Ему как любому обласканному и избалованному заслуженно-почётному пенсионеру, которому на всех комиссиях подло смотря в рот, оказывается, мало признаний. За те 25 лет, что я с ним знаком довольно близко, мне ни разу не довелось услышать от него слово одобрения в чей-то адрес. Каким образом можно доверять столь ответственнее издание, значение коего выходит далеко за пределы региона и страны (чего упорно не понимают Боть и его сподручные молчуны), знает, видимо, только департамент?

Составив черновой вариант списка сокращений, я напомнил краеведам, что в любом энциклопедическом издании курсивом выделяются позиции (персоналии, названия и т. д.), о которых в данном издании есть собственные статьи. По сути это является активной ссылкой. Для редколлегии в лице Макарова это явилось новостью и непонятной ему «штукой». На заседании комиссии по культурно-историческому наследию 15.2.2016 Боть проявил особу. степень эрудиции, заявив, что Константин Паустовский и Марина Цветаева не имеют отношения к тульскому краю (это не одиночное свидетельство полного невежества в доверенной сфере), а улицы надо называть не фамилиями «писак» (вопрос: он тогда кто?), а героями войны, причём не какой-нибудь, а только той, которая одна и была в истории.

Вот такие-то товарищи с одобрения Рыбкиной и под бдением безразличной ко всему пенсионерки Королёвой тачают сапоги в недрах областной библиотеки.

Итак, в контексте подготовки энциклопедии в редколлегию отнюдь не случайно попали граждане, кандидатуры которых одобрил лично Боть. Мне совершенно неясно, почему ни один человек не запросил обоснования участия в комиссии самого Ботя. Что за труды у этого зиц-председателя? Сколько у него монографий? Где граница объективного и субъективного в его подходе к другим авторам?

Привожу персональный перечень авторов, которых в разные годы Боть, а вслед за ним большинство уважающих его краеведов и поэтов игнорируют и отказывают в словарной персонализации:

• А. А. Елькин, автор книг об обороне Тулы в 1941 (выкинут из «Тульского биографического словаря») с подачи Ботя и Ошевского. Давно умер.
• Ю. В. Апарин (кандидат истор. наук, доцент, на открытия которого по той же теме ссылаются др. учёные, но не в Туле). У Ботя считается исказителем «великой истории», не имеющей неприятных подноготных.
• Т. В. Майорова (кандидат пед. наук, доцент. Боть о возвращении исконных названий: «У Майоровой экстремистские методы решения проблем, требующих долгого и обстоятельного обсуждения». Т. е. большевикам-переименователям эпохи 1918–1925 те же методы Боть простил. Вот такая у него «логика»). Постоянно приобретая наши книги, Боть не открыл ни одной, иначе не стал бы делать обидных заявлений на конференциях, очерчивая круг занятий авторов («Майоровы пишут о топонимике, а вот о гидронимике никто не написал», май 2014). Боть блеснул «познаниями»: как раз в книгах, что он держал в руках, целые главы посвящены этому.
• О. Г. Вронский (доктор истор. наук, автор разгромной рецензии на лживый путеводитель по тульскому краю под ред. В. И. Ботя). Внимательно следя за эволюцией языка современных доносов, Боть назвал его «экстремистом».
• Л. В. Большаков. (кандидат биол. наук, единственный специалист по редким насекомым, в т. ч. древним, автор ряда монографий). «Слишком много» ругал за бездеятельность Тульский краеведческий музей и пединститут и писал об этом в научных сборниках.
• О. Ю. Кузнецов (кандидат истор. наук). Работает в Москве, член множества авторитетных военно-исторических обществ, академии, кавалер неск. медалей, включая боевые. Боть: «слишком ретивый, из молодых да ранний».
• В. В. Николаев (организатор и энтузиаст краеведения в Каменском районе, защитник от закрытия местного Дома культуры, ведущий кружков и проч. Умер осенью 2015 в 50 лет от сердечного приступа, не выдержав игнорирования в печати и после того, когда его заслуги были приписаны 25-летней работнице местной администрации).
• С. И. Гусев (журналист, прозаик). Этот автор является притчей во языцех. Несмотря на качество его сочинений и их судьбу, к его фамилии просто прибавляют «тот, которого Боть ненавидит». Мотивация непонятна.
• В. Е. Шариков (учитель, истории, краевед). Личный конфликт Ботя с ним, несмотря на многие краеведческие тонкости, возник на почве ревности Вячеслава Ивановича к «какому-то учителю, подавшемуся в краеведы», хотя Шариков выделяется в ряду исследователей скрупулёзным подходом к предмету и уважением к другим коллегам.
• О себе писать не буду, хоть и чуть ли не возглавляю скорбный список. Из всех названных здесь один Кузнецов является жёстким ура-патриотом, шовинистом, антисемитом (это уж само собой, можно не уточнять) и насадителем «всего русского» на Земле. Удивительно и любопытно находиться в одной компании с ним благодаря «главному тульском краеведу», записавшему нас туда.

Конфликты с этими людьми всегда происходили без скандалов, иногда заочно ради внешней вежливости. Люди узнавали о положении persona non grata много позже, в течение долгого времени наивно продолжая работать и не ведая, что они уже не в чести в целых ведомствах, «не спорящих» с великим Ботем (Тульская обл. универсальная научная библиотека, Дом-музей В. В. Вересаева, нуждающийся в научно-культурной проверке своей работы и комиссия по историческому наследию при администрации г. Тулы).

Обратная сторона Луны ещё менее понятна. К условным друзьям (скорее апологетам) Ботя относятся люди с весьма сомнительными заслугами в краеведении. Участвуя в создании энциклопедии, они открыто преследуют задачу засветить свои подписи и не скрывают этого. После выхода двух перлов от Королёвой и компании Ботя: сборника «Тульские губернаторы» и «Тульского биографического словаря» Московское историко-родословное общество, Петербургское дворянское собрание и местный краевед Виктор Шавырин вопреки молчанию тульских подхалимов разразились независимыми рецензиями, в которых камня на камне не оставили от творчества Королёвой и редакции «ТБС». Словарь был открыто назван «памятником человеческой подлости». Через много лет председатель совета ветеранов ТГПУ им. Л. Н. Толстого Ираида Василенко выразила возмущение тем, что тульская справочная литература пестрит живыми именами, а ушедших вроде не было и нет. Таких откликов — большое количество. И вот перед нами очередная угроза выхода чего-то подобного. Лучший образец — поведение директора ТАДТ Сергея Борисова, велевшего вставить в новую энциклопедию только живых. Конечно, изначально это идёт от московских «неолетописцев», ведущих историю от 2000 года. Но подобным прихлебателям, насколько мне известно, от 20 до 30 лет от роду, и неужели историческое краеведение станет подчиняться этой мерзопакости?

В готовящемся издании отличия от прежних совковых поделок будут заключаться разве лишь в указаниях такого рода: если раньше статья начиналась с членства в КПСС, то отныне её заменит выпячивание воцерковлённости. Ведь моё место в редколлегии, а именно в секторе краеведения, заняло постороннее лицо, сияющее нулевыми познаниями в данной сфере, зато на старости лет занимающее одно за другим место в обществе. Но с нескончаемых времён всё плывёт по принципу «наш — не наш», «свой — не свой», реальные труды, заслуги и открытия никого не интересуют, понятие коллегиальности как-то уже стёрлось и едва ли не узаконилось даже в такой мелочной среде, как краеведы.

Приняв преподнесённую ему духовную власть в редколлегии, Боть якобы избежал внутреннего раздрая. Но в творческой среде раздрай — явление неизбежное и даже необходимое, этого никогда не поймёт человек, при весьма мутных обстоятельствах назначенных директором краеведческого музея, а затем всю жизнь писавший ложь об обороне Тулы, избегавший горьких истин, а сегодня больной, трясущийся, не контролирующий физические выделения, но по чужой воле всё ещё самый главный, «свой» на предпоследнем выдохе и стремящийся к власти и угнетению всех, включая смотрящих в рот, презирающий молодёжь и находящийся в конфликте даже с ветеранами — самого значения творческого «раздрая» такой человек никогда не осилит.

Теперь всё можно валить на старческий маразм, но это далеко не так. Сорок лет назад в краеведении наблюдались процессы отказов в публикациях, общественных нарицаний, которые организовывал лично Боть. Работая в 1990 литературным редактором РИО Тулоблисполкома, я видел протоколы заседаний Тульского союза писателей, который находился в том же здании до РИО. Лучше не вспоминать, сколько людей лишились возможность издаваться и печататься в Туле, пока не убыли отсюда в иные края или не почили с горя.

В редколлегии нашлись люди, сразу отказавшиеся писать статьи. И тем не менее они продолжают посещать заседания. По какой причине в редколлегии остаются посторонние и какие вообще критериями руководствовались «отборщики». Половина состава незнакомы с сутью и целями работы. Кто выбирал редколлегию? Ответы скрываются, и причиной тому — пошлый страх получить нагоняй или увольнение.

Меня просили предоставить материалы о тульских краеведах и литераторах. Но при этом Макаров упорно скрывает свой глоссарий, а работать без сверки «в небо» — не мой удел. Я собирал и возглавлял большие коллективы (до 70 человек, включая тех же Ботя и Макарова), был главным редактором, отвечавшим за всех, составителем, пробивал издания так, как Ботю в его совковые времена не снилось. На днях я получил «милостивое» приглашение поучаствовать как автор, но пройти цензуру Ботя. Не знаю, можно ли представить более унизительное предложение, скоординированное с целью приобрести 130 написанных мною биографий без гарантии авторской подписи. Каждую новую подробность я узнаю не от редколлегии, а от тех, кто сам пострадал от вежливого хамства этой редколлегии. Таким образом, выяснился больше грустный, чем смешной факт: параметры и нормативы издания (число знаков и статей) стряпал Макаров — человек, не знающий, на каком языке он говорит и пишет, незнакомый с орфографией, грамматикой и синтаксисом. Спрашивается: зачем получать добротное филологическое образование, всю жизнь преподавать историю, языки, литературу и методику, когда звонит святое лицо из департамента и в сотый раз назначает в главнокомандующие «проверенного, нашего товарища». Вошедшие в разряд «любимых» Ботем характеризуются молчанием на деловых встречах, полной безынициативностью, что всегда удобно любому руководству. А в итоге страна ждёт очередную тульскую халтуру.

В конце концов, если уж действительно моё негласное исключение из редколлегии зависит от департамента с его хладнокровными карьеристами, я прошу их дать мне внятный ответ о причинах такого непристойного поступка, как не включение меня и моей матери, Татьяны Викторовны Майоровой, в редколлегию и заранее уведомляю, что ответы типа «это решалось наверху» или «никто не против вас, а вот так вышло общим решением» меня абсолютно не устроят, и это вызовет определённую волну в СМИ, за что и департаменту, и бывшему краеведу Ботю придётся отвечать лично.

Последнее, что мне удалось выяснить о подготовке этого проекта, это то, что информационные рассылки для участия организаций НЕ были сделаны по территории Тульской области. Иными словами, в районах и городах никогда не узнают о свих писателях, художниках, архитекторах, композиторах и культурной жизни в целом. Уведомление об этом получено от официального лица. Более смешной ситуации невозможно представить ни в одном регионе, а в тульском в с его генетически наследуемым подхалимажем, страхом и тщеславием — запросто.

Понимая, что спасти проект без личного участия специалистов и пока его безраздельно курирует глава департамента культуры ТО, нереально, я принял решение официально (со всеми надлежащими символами: ББК, ISBN и наличием рецензента) издать ограниченным тиражом рекомендательный справочник, куда войдут «проблемные» персоналии и методическая разработка по составлению подобных изданий. В данный момент занят поиском средств в размере хотя бы 10 000 руб.

Если даже после этого Боть и компания продолжат держать упорное молчание, придётся выдвигать вопрос о судьбе проекта на широкое обсуждение.

Михаил Майоров, незаслуженный и не почётный автор 8 монографий,
12 сборников, 10 выпусков серии «Писатели тульского края»,
50 публикаций (в т. ч. международных),
концепции Толстовского некрополя в Кочаках,
выставок, памятных досок, маршрутов экскурсий и мн. проч.