На троих… (сказка о европейских ценностях)

Однажды медиамагнат Андрей Садов, известный журналист и управдом Сергей Рыгалин, а также  политинформатор по вызову Сергей Врунько сидели на секретной конспиративной квартире, снятой им заказчиком, и молча пили горькую по случаю провала их попытки в очередной раз разоблачить неминуемую отставку губернатора

Врунько, как самый молодой и недалекий, был назначен «на розлив». В связи с этим он шустрил за троих, в меру своего интеллектуального уровня стараясь угодить своим маститым подельникам.

И вот после того, как он обслужил их уже в четвертый раз, разлив морозную с проблеском жидкость по рюмкам, настала пора алкогольных откровений мэтров политических технологий и региональной журналистики …

Первым тоскливо и нудно стал изливать свои загадочно-альтернативные мысли Рыгалин:

— Ну как же так? Я же написал ему в своих глубокомысленных аналитических статьях, что он просто обязан уйти! Значит, он не может не уйти! Как же он не понимает, что, не выполняя моих желаний, он дискредитирует не меня, а себя! К тому же как можно так не красиво, нагло и бессовестно лишать меня моего законного заработка!

От внезапно нахлынувших к себе любимому жалости и сочувствия Рыгалину очень захотелось горько заплакать. Однако титаническим усилием воли он взял себя в руки, поправил свою любимую шапочку из алюминиевой фольги, и, всхлипнув, картинно вылил внутрь своего просветленного йогой организма прозрачный огненный напиток, которым по чести, попробовав в Страсбурге элитного игристого вина по четыре евро за бутылку и халявной индийской конопли, он немного брезговал.

Рыгалин был уверен, что настоящие европейцы пьют только вино, в крайнем случае пиво, или в крайнем случае забивают косяк. И только презираемое и ненавидимое им «быдло» хлещет по любому поводу холодную русскую водку.

— Еще не вечер! – прервал его фрагментарно-депрессивные раздумья медиаолигарх Садов, с грудным кряком опрокинув рюмку сорокоградусной. – Он нас еще попомнит!

Затем Садов надолго замолчал, аппетитно хрустя малосольным огурцом, купленным им по случаю на Фрунзенском рынке.

— Да, он нас еще попомнит, ведь он уже сложил полномочия! – тонким голосом ненавидяще пропищал Врунько, и тоже отхлебнул чуть чуть водки из своего блюдечка.

— С КЕМ я общаюсь? — с риторической тоской подумал, глядя на все это с высоты своего экзистенциального самосознания провинциального эстета Рыгалин, — С кем Я общаюсь?

Но теплая и нежная волна алкогольной интоксикации обняла и закружила его сознание, дерзко открыв у Сергея Владимировича самые сокровенные чакры …

Не в силах больше сдерживать накатывающие слезы и свои душевные европейские ценности, Рыгалин, сняв очки, спрятал свое одухотворенное лицо в худых коленях Врунько и зарыдал…