Василий Грязев: Нам главное было честь свою сохранить
Аркадий Шипунов и Василий Грязев делают свою первую пушку. Фото: КБ приборостроения
В Туле почтили память легендарного конструктора оружия Василия Петровича Грязева. В Тульском госуниверситете после митинга и возложения цветов к его барельефу состоялись всероссийская научно-практическая конференция и соревнования по стрельбе из пневматического оружия.
Среди тем, обсуждаемых на конференции, — теоретическое и практическое наследие Героя Социалистического труда, лауреата Государственных премий и премий Правительства РФ, академика РАРАН, доктора технических наук, профессора Василия Грязева. Он более тридцати лет руководил стрелково-пушечным направлением в тульском «Конструкторском бюро приборостроения». Его изделия в авиации — это одноствольные, двуствольные и шестиствольные пушки разного калибра для вооружения различных типов самолетов и вертолетов, а также четырехствольный пулемет для вертолетов. На флоте стоят его шестиствольные зенитные автоматы для корабельных зенитных артустановок и зенитного ракетно-пушечного комплекса «Каштан». Для сухопутных войск он разработал двуствольный зенитный автомат для ЗРПК «Тунгуска» и одноствольные пушки для вооружения БМП, БМД, бронетранспортеров, а также его разработки стоят на ЗРПК «Панцирь С-1», Недаром на предприятии его называли патриархом высокострельного оружия.
Историю создания самой скорострельной в мире пушки Василий Грязев рассказал мне в одном из своих последних интервью.
Всемирное соревнование в скорострельности
Коренной туляк из рабочей семьи, он в 1951 году закончил оружейно-пулеметный факультет Тульского механического института.
— Вот с этими знаниями в области оружия и пулеметов я был направлен в подольский институт, тогда он назывался научно-исследовательским институтом стрелкового оружия, — рассказывал Василий Петрович. Там он впервые встретился с будущим академиком и научным руководителем тульского «Конструкторского бюро приборостроения» Аркадием Шипуновым, который закончил тот же институт на год раньше. Два гениальных конструктора вооружения встретились, чтобы потом уже никогда не расставаться. По словам Василия Грязева, у них «совпали стремления работать конструкторами по созданию авиационного пушечного вооружения».
В то время, весь мир соревновался в достижении наивысших показателей по скорострельности. Скорости самолетов росли, время боевого взаимодействия между ними резко сокращалось, поэтому за короткое время надо было выпускать как можно больше боеприпасов. От конструкторов вооружения требовалось существенное увеличение темпа стрельбы.
— И мы с азартом молодости включились в это всемирное соревнование, — вспоминал Василий Петрович. — Хотя мы тогда еще были начинающими специалистами, я бы сказал, что здравых мыслей у нас было достаточно. Мы проанализировали предшествовавший путь развития авиационного вооружения главным образом по одной характеристике — скорострельности. И посчитали, что все, что делалось прежде — делалось неэффективно. Потому что каждая новая система принималась на вооружение, имея преимущества по скорострельности перед предшественниками на 15, максимум на 25 процентов. Мы считали, что это мизерная цифра и замахнулись на то, чтобы увеличить темп стрельбы в два-три раза.
После нескольких неудачных попыток в 1958 году они, наконец, разработали двуствольную схему автоматики, которая в калибре 23-х и 30-ти миллиметров показала скорострельность пятьдесят выстрелов в секунду. Таким образом, их пушка в три раза превзошла показатели всех имевшихся на тот момент аналогов. После первого успеха перед конструкторами встала дилемма: остановиться на этом достижении и развивать тему для разного применения, как делают большинство их коллег (когда появляется удачная разработка в каком-либо направлении, они замыкаются в нем, пытаясь распространить идею на все остальное), или развиваться дальше. Они предпочли второй путь — «благодаря большой жадности к работе», решили не останавливаться на достигнутом, а еще раз попытаться утроить скорострельность.
Грязеву и Шипунову сопутствовал успех: правда не сразу, а много лет спустя, были приняты на вооружение шестиствольная 30-миллиметровая пушка, которая имела темп стрельбы 100 выстрелов в секунду, и 23-миллиметровая шестиствольная пушка, производившая 170 выстрелов в секунду.
— Попробуй сказать «22» — это секунда. И представь: пока ты это говорила, 170 снарядов уже ушли, — пояснял, что такое скорострельность, Василий Петрович. Но это было впереди, а тогда параллельно с работой по доводке своей первой пушки они начали разрабатывать шестиствольную.
И содрать-то было не у кого
— Но перед нами встали почти непреодолимые трудности, — вспоминал конструктор. — Дело в том, что любая разработка в любой области опирается на предшествующие достижения, и часто многие решения, которые были достигнуты ранее, используются в перспективных разработках. Например, в авиации считается, что если новый самолет не содержит пятидесяти процентов ранее разработанных деталей, он не полетит. Новый образец каким-то образом непременно должен быть связан с предшествующими по многим, многим узлам. А в направлении шестиствольной схемы автоматики у нас предшественников не было. Не у кого подсмотреть, позаимствовать. Кроме американской шестиствольной картечницы Гатлинга и русской картечницы Барановского ничего не было. Но те системы были ручные — человек крутил пушку вручную и она стреляла, естественно, очень редко и с очень маленькой скорострельностью. В принципе, если вертеть быстрее, они бы могли дать высокую скорострельность. А вот как это сделать — мы не могли найти ни одного решения.
Работы отечественных конструкторов, которые занимались разработкой такого многоствольного оружия с применением электродвигателя, закончились провалом. В то же время из США поступали скудные сведения о том, что американская фирма «Дженерал электрик» разрабатывает 20 миллиметровую шестиствольную пушку «с фантастически высоким темпом».
— Конечно, много лет спустя, когда она появилась на вооружении американской авиации, эти сведения достигли нас в полной мере. Но даже, если бы мы их узнали в тот период — а это был 1958 год, мы бы все равно не смогли их применить. Та пушка работала на электрическом двигателе мощностью 25 киловатт. Американцы могли себе это позволить — видимо, сговорчивые у них были конструкторы авиации. А, познакомившись с нашими, мы точно знали: если такое решение предложили бы мы, наша авиация нас просто бы выгнала. Ведь такую энергетику на самолете надо где-то раздобыть. Авиаконструкторы говорили нам: вот, господа, бортовая станция с постоянным током в 24 вольта и «ни грамма» больше. Так что нам надо было создать систему, работающую не на базе внешнего источника (гидро- или электрический привод), а как-то изловчиться применить собственную внутреннюю энергетику выстрела, чтобы эта пушка работала. Такая вещь у нас получилась. Мы изобрели газоотводный двигатель для шестиствольной схемы автоматики с непрерывным действием. Он работал наподобие двигателя внутреннего сгорания — отбирал часть порохового газа из стволов при выстреле. При этом мы сделали неплохой привод: если пушка стреляет, то она вращается и перезаряжается, как только она закончит стрелять, все прекращается. Однако начать стрелять мы могли только руками. Но на самолете же никто не будет к пушке подходить — она расположена черт знает где, и до нее еще нужно добраться. Так что все это управление надо было сделать дистанционным…
В конечно итоге, у них все получилось. Вообще подобные образцы сделать за ограниченное время очень трудно, почти невозможно. Американцы, к примеру, 20-миллиметровую пушку «Вулкан» делали 12 лет. А тульские конструкторы занимались этим направлением с 1958-го до 1961 года, когда, наконец, было найдено нужное техническое решение. Вскоре авиация заказала им 23-миллиметровую шестиствольную пушку, а ВМФ для обороны кораблей — 30-миллиметровую.
— Знаешь, когда она стреляет при частоте 170 выстрелов в минуту, кажется это звериный вой. Цель уже уничтожена, там клубы дыма, пушка уже остановилась. Но 150 снарядов, которые уже были выпущены, еще летят в упрежденную точку и жадно ищут цель. Картина, — так описывал Василий Петрович первое испытание своей пушки в море.
Генерал танцевал джигу
Когда проходили испытания промышленные образцы этого вооружения, генерал Ермолов, как рассказывал Грязев, от радости танцевал на палубе джигу. По его словам, эти пушки можно сравнить только с американским «Вулканом» — других аналогов нет. Но у нашей и скорострельность больше и энергоемкость — не сравнить.
— Она много крови попила, создавалась в дыму и пламени, — вспоминал конструктор. Между первым «стреляющим приспособлением» и серийным изделием стояли 100 опытных образцов с различными изменениями и исправлениями недостатков, миллион боезарядов и 15 лет работы. Ведь в той же авиации задержек в стрельбе не должно быть. В автомате Калашникова такое возможно, а в авиационных пушках — нет. Если во время испытаний образец сделал все, но на последнем выстреле произошла заминка — считается, что пушка испытание не выдержала, производство пушек останавливается, дается задание на изыскание причин. Все нужно дорабатывать и после этого делать еще 2 «штрафных» образца для испытания. Зато в конечном итоге получилось самое скорострельное в мире оружие.
В 1974 году была принята на вооружение пушка для авиации, а через год — для ВМФ. Сейчас, на любом снимке военных кораблей, можно видеть эти пушки. К примеру, флагман «Петр Великий» оснащен шестиствольными пушками, суммарный темп стрельбы которых — 200 выстрелов в секунду. Они предназначены для самообороны кораблей от противокорабельных ракет — отстреливают их в воздухе. А в авиации 23-миллиметровая пушка закончила вооружение тяжелого штурмовика конструкции Сухого.
— Если подойти к Миг 29 слева, можно погладить ствол нашей пушки, а в СУ-27 она стоит справа, в вертолете МИ-24 П сбоку увидите 3-ствольную 30- мм пушку, незримо они там везде присутствуют. Пушка — это комплектующее. Никто же не будет покупать пушку, чтобы стрелять с нее с плеча, — рассказывал Грязев. — Всегда автомат для стрелка -законченное изделие, а пушка авиационная только для самолета, можно продать только вместе с самолетом. Не обидно — дешевле. Нам главное было честь свою сохранить, сказать, что нам была поручена такая ответственная работа, и мы ее сделали. А то, что она комплектующая или нет — в мыслях не было.
Елена Шулепова, «Русское оружие»
Круто!