Ять рублей

«Коммерсантъ Weekend» пересчитал доходы Левши по современному курсу

…денежные суммы в русской литературе всегда не равны номиналу, ибо важно, кто и кому и за что платит. И каждое новое поколение читателей вынуждено решать задачу много сложнее, чем учет тонкостей денежных курсов в XIX веке.

Надлежит обнаружить в современности более или менее адекватный аналог социальной роли, которую играет литературный герой с некоей суммой в руке. Так, в пересчете на современные рубли, можно примерно представить, какого рода чувства испытывал расстающийся с деньгами прошлого времени бедный человек (ведь все люди бедны, если не безумны). На месте вишневого сада Чехова можно, например, построить коттеджный поселок — его цену прикидывал еще в бытность театральным критиком Александр Минкин. Тогда выходило что-то вроде $3 млн, но ведь это было еще в 1990-х, а ведь что сейчас $3 млн?

Смотря для кого. Да и курс скачет ежедневно. Пересчитаем же, пока денег нет.Тульский косой левша — инженер на оборонном предприятии. Судьба российского оборонно-промышленного комплекса русскую литературу, по крайней мере до изобретения соцреализма, почти не беспокоила — да и Николай Лесков не то чтобы задумывался о том, сколько стоит ОПК российскому бюджету. Но повесть создал весьма актуальную и по сей день.

Сюжетная канва такова. Молодой сотрудник оборонного предприятия в г. Туле получает от смежников из группировки войск на Северном Кавказе важное задание: продемонстрировать для высшего государственно-партийного руководства превосходство отечественных технологий в ОПК над западными. Задача блестяще решается, и инженера отправляют в Великобританию для дальнейшего обучения. Большого интереса к британской промышленности левша не проявляет (хотя кое-что важное примечает), а по дороге обратно вообще впадает в запой.

Инженера в белой горячке, с переломом черепа и, видимо, с крупозной пневмонией отправляют в районную клинику. Его сообщение государственно-партийному руководству об уникальном британском ноу-хау, позволяющем существенно улучшить кучность стрельбы стрелкового оружия, до главнокомандующего не доносится. Итог — проигранная Крымская война. Да, и еще: левша, которому имя с большой буквы — Левша — школьники дадут лишь лет через 70, в больнице умирает.

Нет смысла обсуждать «миллион» серебром, который государь Александр I в 1815 году или около того дал англичанам, не знающим бумажных денег, за механическую блоху. Но атаман Платов выдал левше 100 рублей за подковы, приделанные этой нимфозории в российской оружейной столице. (Не думайте, кстати, что Лесков, не знал цены 100 рублям: в тех же «Отечественных записках» он начинал как экономический журналист «Очерками винокуренной промышленности Пензенской губернии».)

Интересно представить, как чувствовал себя левша в Лондоне с таким капиталом. 100 рублей — это около 16 британских фунтов того времени, то есть заработная плата беднейших британцев (более 50% населения страны) за семь-восемь месяцев. Так что при том, что Альбион тогда был примерно в три раза более богат, чем Россия, левша в Лондоне, выпивая с полшкипером, должен был чувствовать себя вполне платежеспособным по мировым меркам пьяницей.

А чем были бы 100 рублей для левши в России? Качественных данных о том, сколько в то время в России было рабочих, а тем более инженеров, не существует (вероятно, порядка 150-200 тысяч — и 4-5 тысяч инженеров на всю страну), но, в отличие от Британии, они по доходам от крестьян не отличались. 100 рублей позволили бы левше, кабы не его лондонский загул, не работать дома 3-4 года, сохраняя привычные траты.

В пересчете на среднюю зарплату в Туле в 2014 году — порядка 25 тыс. руб.— на руки левша получил от Платова за подковку блохи примерно 800 тыс. руб. текущими рублями.

Впрочем, сейчас то, чем был занят левша, называют «нанотехнологии», и ставки там совсем другие.

Полная версия: «Коммерсантъ Weekend»