В XX веке в городе Ефремове под застройку попал старинный некрополь. Теперь на костях великих предков стоят телецентр, роддом, частные дома, парники и сараи. С вопиющим кощунством мирились все, пока местные краеведы не написали о затоптанном некрополе книгу. Эта книга буквально взорвала общественное мнение.
Судьба старинного кладбища
В 1630-х годах на берегу Красивой Мечи, на рубеже Тульской засечной черты, дворянин Иван Тургенев (предок и тезка великого писателя) основал селение Ефремовское, а позже — дубовый острог, где несли службу по охране рубежей тогдашней Руси «дети боярские и городовые казаки». Ефремов стремительно развивался, и к 1913 году по численности населения город занимал второе место в Тульской губернии.
О былом могуществе Ефремова местные краеведы рассказывали тоном былинных сказителей: вот тут был театр, а здесь — ипподром… Многое мог бы поведать и местный некрополь — одно из старинных кладбищ, где хоронили еще с 1772 года. Но, увы, сегодня на месте Ефремовского городского кладбища — телецентр и роддом.
— Сотни людей каждый день работают, обедают и делают все остальное буквально на останках тех, кто выстроил для них этот город,— возмущается тульский краевед и писатель Михаил Майоров, автор серии книг «Тени старинного кладбища». Ефремовский погост стал центральной темой шестого тома:
— Это первая в тульской историографии книга о полностью уничтоженном кладбище когда-то крупнейшего уездного центра. Ефремовский некрополь — огромный исторический пласт: порядка 40 тысяч захоронений! Здесь покоятся князья, видные военачальники, купцы и дворяне, оставившие заметный след в отечественной истории. Здесь похоронены родственники Бунина и отец поэта Лермонтова! Называя серию своих книг «Тени старинного кладбища», я и не предполагал, что этот заголовок так точно отразит сущность книги о Ефремове: здесь остались только тени…
В начале было слово
Одним из основных авторов книги «Бывший некрополь в Ефремове и сельские погосты» стал местный сварщик Геннадий Польшаков. Геннадий — прямой потомок писателя Николая Успенского, он долгое время занимался изучением истории родного края. Польшакову удалось так подать собранный материал, что выход книги имел эффект разорвавшейся бомбы. Ефремов давно так не бурлил! Тираж разошелся мгновенно. Оказалось, далеко не все ефремовцы безразличны к своему прошлому и надгробия в городских дворах многие считают кощунством и святотатством.
Волна народного возмущения задела и местную администрацию, что дало некоторую надежду на защиту хотя бы того, что осталось от некрополя.
— Исполнительная власть выразила, как говорится, «крайнюю озабоченность» творящимся на старом кладбище беспределом,— рассказывает геннадий Польшаков.— Глава администрации Ефремовского района Сергей Балтабаев встретился со мной и моим коллегой-краеведом Александром Мотлохом, мы вместе осмотрели остатки некрополя. Нас сопровождал архимандрит о. Герман, так что «делегация» получилась представительная. Все сошлись во мнении, что спасти удастся лишь то, что «осталось на поверхности» — ценные надгробия и памятники. Поэтому хорошо бы устроить мемориал: собрать памятники в одном месте и реставрировать их. Перед входом в телецентр (он стоит на кладбище) как раз есть небольшой пятачок с полсотни квадратных метров — идеальное место для мемориала. Теперь дело только за администрацией: нужна спецтехника (монументы тяжелые, весят до тонны и выше) и деньги на проведение работ.
Затмение совести
В обществе сложились простые правила поведения, нарушать которые нельзя, иначе не выжить. Академик Дмитрий Лихачев говорил: «Совесть — это, в основном, память, к которой присоединяется моральная оценка совершённого… Без памяти нет совести». А наш великий земляк писатель Лев Толстой утверждал, что «в безнравственном обществе все изобретения… есть несомненное и очевидное зло». Значит, если вести себя не по совести,— пиши пропало. Применительно к ефремовскому прецеденту это означает, что надругательство над памятью предков и осквернение могил — это и есть жизнь без совести со всеми вытекающими…
Ефремов хиреет: численность населения сокращается, заводы закрываются. Город сдался не сразу, он сопротивлялся. Краевед Геннадий Польшаков рассказывает:
— Кладбище было закрыто в советскую эпоху. Преображенский храм, который лишился прихода, разобрали на кирпичи еще в 30-е годы, когда строили завод синтетического каучука и местную теплоэлектроцентраль. Стройка была большая, поэтому пострадали и остальные церкви Ефремова: храм святого Никития, (взорван в 1932 году), Свято-Никольский храм, Покровская церковь, храмы святого Феодосия Черниговского, Десятой Пятницы, Троицкий собор, купол которого пострадал от фашистского снаряда в 1943-м. Свои поступили с храмом похлеще, чем фашисты, разрушив церковь ради дармового кирпича.
Разбитый иконостас
Ефремов не сразу привык жить без совести, были очаги сопротивления. Тогдашняя районная пресса писала: «20 мая 1929 года в Ефремове военные по распоряжению тульского губисполкома заняли под склад взрывчатки кладбищенскую Спасскую церковь — единственный действовавший храм в городе. Когда солдаты топорами стали разбивать иконостас, у церкви собралась толпа до тысячи человек. Мужчины и женщины кидали в военных камни и палки, отнимали иконы и заносили обратно в храм. Подоспевшая на помощь военным конная милиция винтовками оттеснила верующих, девятерых наиболее активных возмутителей спокойствия отдали под суд, обвинив в контрреволюции».
«Разруха в головах» отступила, но ненадолго. В конце восьмидесятых газета «Молодой коммунар» разразилась фельетоном «Заискивающим взором». «Скоро у ефремовцев будет новая радость: улучшится прием цветного телевидения,— писал автор.— На старом кладбище, где похоронены их отцы и деды, строят новую телевышку. Особую заботу о ней проявил начальник узла связи Б. Диесперов, неудавшийся кандидат в народные депутаты СССР, а нынче кандидат в народные депутаты России».
Телецентр в Ефремове все-таки построили. На кладбище. В 1988 году на заброшенном погосте встала телевышка высотой 245 метров, для чего пришлось перепахать могилы бульдозерами. Срывались и засыпались наземные и подземные склепы, уничтожались кованые ограды и ценные надгробия. Остатки мраморных памятников просто свозили в кучу, засыпали землей. Или расхищали. Еще некоторое время то тут, то там попадались оторванные женские косы и гребешки, а с деревьев «глазели» черепа. Собаки растаскивали кости… У совестливых работников телецентра вошло в привычку после каждого дождя собирать в коробочку вымытые из земли останки и перезахоранивать их.
Седой призрак
Территория некрополя и раньше интенсивно застраивалась. Люди привыкли «разбирать» гробы, оставляя себе самые ценные находки. На освободившемся месте возводили дома, сараи, гаражи, разбивали грядки. Особо хозяйственные приспособили родовые склепы под погреба. Отстроенные на земле кладбища заводы работали исправно, выдавая нужную советской стране продукцию. В 101-м цеху завода синтетического каучука даже завели своеобразную «альпийскую горку» вокруг надгробия генерал-лейтенантши Софии Лукиничны Бельгард. В девичестве она имела фамилию Жемчужникова и была родственницей поэтов Алексея, Александра и Владимира Жемчужниковых — это они вместе с двоюродным братом графом Алексеем Толстым прославили знаменитого Козьму Пруткова. Но рабочие про то ничего не ведали, им просто понравился «кусок красивого мрамора», вокруг которого они соорудили клумбу. Все стало меняться после невероятного случая…
Оператор на линии жидкого каучука во время ночной смены слегка прикорнул. Когда он открыл глаза, перед ним стоял седой старик в косоворотке. Старик погрозил рабочему пальцем и сказал грозно: «Похорони меня!» Старик не был «настоящим» — он как бы возник из воздуха, а потом испарился. Оператора пришлось перевести в другой цех: работать в ночную он больше не мог. На алкоголь списать не получилось: парень был непьющий.
Сейчас те заводы балансируют на грани банкротства. Дома, которые пытались построить на могилах, долго не стоят. Никто не находит этому логичного объяснения. Но люди понемногу начинают понимать, в чем дело.
По крайней мере, надгробие генерал-лейтенантши Софии Лукиничны Бельгард-Жемчужниковой уже вернули на прежнее место.
Андрей Дремизов, «Молодой коммунар»
Кощунство оно и есть кощунство, но с причинно-следственными связями у автора беда. Город захирел, оказывается, не потому, что похерили производство и социалку, а из-за глумления над могилами.
Так ежели написать правду, окажется, что вовсе не Советская власть виновата в гибели города. Скорее, наоборот. В её бытность он рос и процветал.
Могилы, ясно, без великой нужды лучше не трогать. Но если бы это действительно вело к каким-то последствиям в глобальном смысле, в мире уже половины городов не было бы, а то и больше. Предки к этому спокойнее относились, сгнил деревянный крест — можно новую могилу здесь же копать.
Демократическим журналистам ни к чему разбираться в истинных причинах гибели провинциальных городов. А здесь такое удобное объяснение: дома, которые пытались построить на могилах, долго не стоят. Ещё для солидности ввернуть про «разруху в головах», и получается прямо-таки аналитический материал.
Носители свободы слова не могут, чтобы не процитировать Булгакова. К месту оно, не к месту — дело десятое.
Статья в духе насаждаемой сегодня идеологии. Главное — молиться, строить церкви а технологии, образование, экономика — приложатся.